Сейчас-то и пошли в ход личные капитанские запасы пороха. Хорнер и его помощники целыми часами набивали картузы, и каждый вечер экипаж застывал на поверке перед боевыми учениями. А потом из обоих бортов вырывались длинные зловещие языки пламени и клубы дыма от орудий, стрелявших поочередно, начиная с носовых и кончая кормовыми, по пустым бочкам из-под солонины, буксируемым за кормой в пятистах ярдах, зачастую с потрясающей точностью и быстротой, близкой к той, какую прежде всегда показывали канониры «Сюрприза», когда из одной пушки успевали произвести два выстрела за минуту десять секунд, хотя в составе прислуги почти каждого орудия был или бывший матрос с «Дефендера», или пациент гибралтарского желтого дома.
На пятые сутки в полдень с суши подул ветер, принесший с собой запах речного ила и тропических джунглей. К сожалению, дождя так и не было, зато прилетел жук Chrysomelid — первое поистине южноамериканское насекомое, которое сподобился увидеть отец Мартин. Он бросился вниз, чтобы показать находку Стивену, но Хиггинс сказал, что доктор занят, и предложил капеллану присесть, закусить галетой и выпить рюмку бренди из запасов лазарета. Отец Мартин едва успел отказаться: галета в такую жару застрянет в горле, если ее не запить чем-то более утоляющим жажду, чем бренди. В эту минуту старший канонир вышел из своей каюты с потемневшим, мрачным лицом.
— Хотя он и неказист, — заметил Стивен, разглядывая насекомое сквозь лупу, — но знаю наверняка, что никогда не видел такого экземпляра прежде и вряд ли смогу угадать даже его род. — Он отдал жука капеллану и произнес: — Отец Мартин, я вспомнил и ту цитату, и имя его автора: Сенак де Мелан. Боюсь, что я заставил его говорить более выразительно, чем следовало бы. В действительности он сказал следующее: «Даже самые добродетельные женщины — les plus sages
[22]
, — сторонятся бессильных мужчин». И далее продолжил: «Стариков презирают, поэтому нужно скрывать свое убожество и прятать от посторонних уродливые стороны жизни — нищету, беды, болезнь, неудачи. Начинается с того, что людей трогает до невозможности бедственное состояние их друзей; вскоре чувство это превращается в жалость, в которой есть нечто унизительное, затем в умение мастерски давать советы и, наконец, в презрение». Разумеется, последние соображения не имеют ничего общего с предметом, который мы обсуждали, но мне кажется, что они… Лейтенант Моуэт, дорогой, чем я могу вам помочь?
— Прошу прощения за то, что наступил на вашего жука, — отвечал Моуэт, — но капитан хотел бы узнать, пригодно ли это питье для человеческого организма. — Он протянул доктору кружку, наполненную дождевой водой, собранной давным-давно севернее экватора.
Стивен понюхал ее, отлил немного в колбу и посмотрел на ее содержимое в лупу. На его мрачном, сосредоточенном лице появилась восторженная улыбка, которая расползалась все шире и шире.
— Вы только взгляните, — сказал он, передавая колбу отцу Мартину. — Пожалуй, это самый прекрасный бульон из водяного мха, который я когда-либо видел. Мне кажется, я различаю некоторые африканские формы.
— Я вижу здесь же довольно неприятные на вид полипы и какие-то организмы, несомненно находящиеся в тесном родстве с возбудителями опасных недугов, — отозвался отец Мартин. — Я не стал бы пить эту бурду даже ради получения должности настоятеля собора.
— Передайте, пожалуйста, капитану, — сказал Стивен, — что такая вода непригодна даже для мытья палубы и что он должен плыть вверх, вниз или куда-то еще, чтобы попасть к благородным струям реки Сан-Франсиску и наполнить наши бочки из прозрачных, дарующих здоровье волн, текущих меж берегов, покрытых роскошной, экзотической растительностью, где раздаются крики тукана, ягуара, разных обезьян, сотен видов попугаев, летающих среди великолепных орхидей, в то время как огромные бабочки невероятной красоты порхают над землей, усеянной бразильскими орехами и опутанной боа-констрикторами.
У отца Мартина вырвался нетерпеливый восторженный жест, но Моуэт продолжал:
— Капитан опасался, что вы ответите именно так, и поручил мне в этом случае обратиться к отцу Мартину, чтобы в очень тактичной форме спросить, подходят ли молитвы, которые мы произносим на родине для дарования дождя, для корабля, находящегося в море. Видите ли, нам очень нежелательно оставлять свою позицию, если есть хоть какой-то шанс набрать дождевой воды.
— Молитвы ниспослания дождя кораблю, находящемуся в море? — удивленно переспросил капеллан. — Сомневаюсь, что такие молитвы существуют. Но я посмотрю в своих служебных книгах и завтра сообщу о том, что удастся узнать.
— Не уверен, что нам придется ждать до завтра, — отозвался Джек Обри, услышав ответ. — Взгляните в подветренную сторону. — Там, на горизонте, собирались темные тучи, и, несмотря на яркое солнце, склонявшееся к западу, из них вырывались молнии. Даже на судне воздух был наэлектризован, и боцманский кот прыгал на полубаке вокруг рангоута в состоянии крайнего возбуждения. Шерсть у него стояла дыбом.
— Может, поверим небесам и растянем чистые тенты и дефлекторы? — предложил Пуллингс.
— Надеюсь, что судьба будет к нам благосклонна, — отвечал Джек. — До сих пор, как мне кажется, она не была чересчур добра. Так что растягивайте. Кроме того, я считаю, что нам следует спустить на палубу бом-брамстеньги и завести тали для укрепления мачт. Мертвая зыбь усиливается.
Пуллингс сделал то, что ему велели. После того как вернулись шлюпки, которые вели дальнее наблюдение, он распорядился, чтобы их подняли на палубу и закрепили на кильблоках, а не привязали, как обычно, к корме. До начала ночной вахты, которую приняли у Хани Мейтленд и Холлом со своими матросами, казалось, что все это напрасный труд.
— Вы хороший сменщик, Мейтленд, — произнес Хани, добавив затем казенным тоном: — Сдаю вам корабль. Зарифлены марсели и второй кливер. Идти курсом остзюйд-ост, пока не пробьет две склянки, затем сделать поворот через фордевинд, лечь на курс вест-норд-вест и следовать им до конца вахты. Если начнется дождь, принять соответствующие меры.
— Есть идти курсом ост-зюйд-ост, совершить поворот, принять соответствующие меры, — отозвался Мейтленд.
— Господи! Какие шаровые молнии! — воскликнул Холлом, помощник вахтенного офицера, показывая на огни Святого Эльма, которые вспыхивали возле утлегаря и лисель-спирта, ярко выделяясь при тусклом свете луны.
— Не тычьте в них пальцем, ради бога! — произнес Хани. — Беду накличете. Тенты на шкафуте, шланг растянут вдоль борта, аварийные фонари приготовлены и стоят под полубаком. Если верить своим глазам, то, судя по тому, что творится с подветренной стороны, еще до наступления утра нам предстоит нечто похожее на всемирный потоп.
— Не сообщить ли доктору о шаровых молниях? — предложил Мейтленд. — Это же редкое явление.
— Знаете, — отозвался Хани, — я тоже подумал об этом. Но налицо лишь игра стихийных сил. Не знаю, скажет ли он нам спасибо, если мы разбудим его среди ночи ради того, чтобы показать, как расшалились электрические флюиды. Вот будь у них перья и неси они яйца, я бы давно послал за ним.
