— У нее женская болезнь, — ответил Стивен, — причем довольно распространенная. Однако случай сложный, боюсь, дела ее очень плохи. Единственная надежда на крепость ее организма. Сколько лет миссис Хорнер?
— Девятнадцать.
— И все-таки вы должны быть готовы ко всему. Возможно, она справится с лихорадкой, а возможно, и нет.
— Это не из-за меня? — тихим голосом спросил офицер. — Не из-за того, ну, вы знаете, что я имею в виду?
— Нет, — отвечал Стивен. — Вы тут совершенно ни при чем. — Он посмотрел на его потемневшее, угрюмое и жесткое лицо. «Неужели он способен на привязанность? — подумал доктор. — Любовь? Какое-то нежное чувство? Или в нем лишь говорит гордыня, забота о своей собственности?» Доктор не нашел ответа, но на следующий день рано утром, когда ему пришлось сообщить Хорнеру, что больной не стало лучше, у Стивена появилось ощущение, что после первого шока главным чувством старшего канонира стал гнев — весь мир был виновен в том, что его жена осмелилась заболеть. Это открытие ничуть не удивило доктора: за долгие годы медицинской практики на берегу ему встречалось множество мужей и даже любовников, которых злила болезнь женщины, будто единственной причиной болезни было желание подложить им свинью. Вместо сочувствия они испытывали раздражение.
Рассвет не спешил, задерживаемый мелким дождем из идущих с норд-оста туч. Когда же развиднелось и исчезла пелена дождя на зюйд-весте, послышался крик впередсмотрящего:
— На палубе! По правой скуле парус!
Джек Обри, сидевший у себя в каюте и подносивший к губам первую чашку кофе, услышал этот вопль. Стукнув чашкой об стол и пролив половину кофе, он кинулся на палубу.
— Эй, на мачте! — крикнул он. — Где ты его увидел?
— Сейчас ничего не вижу, сэр, — отозвался наблюдатель. — Судно, по-моему, находилось в направлении один румб по правой скуле с корпусом, видимым над горизонтом. Мне кажется, оно шло в крутой бейдевинд галсом левого борта.
— Наденьте же, сэр! — сердито закричал Киллик, поспешив за капитаном и протянув ему штормовой плащ с капюшоном, так называемую Магелланову куртку. — Надевайте. Что я, бегать буду за вами, что ли? Я всю ночь ее чинил, черт бы ее побрал, — недовольно бормотал вестовой.
— Спасибо, Киллик, — рассеянно отозвался Джек Обри, надевая капюшон на непокрытую голову. Затем громко скомандовал:
— По местам! Брамсели и всепогодные лисели ставить!
Других парусов и не требовалось. По команде капитана марсовые устремились вверх, ванты с обоих бортов почернели от множества людей. Не успел боцман свистнуть в дудку, как паруса были подняты и расправлены с чрезвычайной быстротой. После того как «Сюрприз» резво помчался вперед, вздымая буруны, впередсмотрящий снова доложил о том, что видит парусник, который успел совершить поворот через фордевинд и теперь держит курс на чистый зюйд.
— Мистер Блекни, — обратился Джек Обри к юному гардемарину, насквозь промокшему от дождя, но розовому от возбуждения. — Живо на фок-мачту с подзорной трубой. Будете докладывать, что видите.
Действительно, судно совершило поворот через фордевинд, докладывал гардемарин: он увидел его кильватерную струю, которая увеличивалась на глазах.
Даже находясь на шканцах, Джек Обри и остальные моряки, столпившиеся возле подветренного фальшборта, могли различить силуэт судна, появившегося вдалеке из серой мглы. Но это было лишь бледное пятно, не более того.
— А вы не видите «вороньего гнезда»? — допытывался капитан.
— Никак нет, сэр, — отвечал юноша после продолжительной паузы. — Уверен, «вороньего гнезда» на нем нет.
Все офицеры одновременно улыбнулись. Всякий парусник, встреченный в здешних водах, почти наверняка должен быть китобойным судном или же военным кораблем. Но ни одно китобойное судно не выйдет в море без «вороньего гнезда». Это важный и наиболее заметный элемент его оснастки. Следовательно, перед ними военный корабль. Возможно, с «Норфолком» тоже случилась какая-то беда или он попал в сильный шторм. Возможно, ему пришлось ремонтироваться в каком-то тайном южном убежище. Вполне возможно, что всего лишь в нескольких милях с подветренной стороны от них находится неуловимый американец.
— На палубе! — громко, но разочарованно доложил впередсмотрящий. — Это всего лишь бриг.
Радостного волнения как не бывало. Конечно, ну конечно же, это пакетбот, бриг «Даная», вспомнили все. Судя по тому, как недалеко он от них ушел, бриг двигался чрезвычайно медленно. Конечно, он повернул вспять и кинулся удирать на всех парусах, не зная, что ему повстречался именно «Сюрприз».
— Черт бы его побрал, — произнес Джек, обращаясь к Пуллингсу. — Несомненно, мы его допросим. Давайте поднимем короткий вымпел, как только они сумеют его разглядеть. Но не раньше. Незачем трепать впустую дорогую ткань. — С этими словами он вернулся к своему кофе. Узнав, что доктор Мэтьюрин занят с пациентом, покончив с кофе, капитан в одиночестве принялся за трапезу.
Но «Даная» вела себя как-то странно. Очевидно, она не поверила сразу флагу «Сюрприза», как и полагалось в таком случае. Но настораживало то, что она не ответила удовлетворительным образом и на секретный сигнал, хотя видимость стала достаточной. Еще одно подозрительное обстоятельство: она стала понемногу приводиться к ветру — словно для того, чтобы оторваться от них, поднимая на бизань-мачте через продолжительные промежутки времени непонятные сигналы. «Даная» была великолепным ходоком, как и следовало ожидать от пакетбота; неся большую парусность, она удалялась от «Сюрприза».
Пуллингс отправил в капитанскую каюту вестового с целью сообщить, что ему не по душе эта игра в кошки-мышки, и Джек Обри вернулся на палубу. Держа в руке кусочек тоста, он разглядывал бриг. Тот верно сообщил свои позывные, нес нужный флаг, а теперь поднял семафор «Везу срочные донесения». Сигнал означал, что бриг не только не остановится, но и не позволит, чтобы его остановили. Однако секретный сигнал вызывал сомнения: прочитать его было невозможно: едва подняв флажный набор, его тотчас же опускали.
— Повторите приказание, — произнес Джек. — И произведите предупредительный выстрел.
Аккуратно положив тост на станину каронады, капитан принялся разглядывать «Данаю» в подзорную трубу Моуэта. На судне царили неразбериха и суета. Набор флагов то поднимался, то опускался вновь, фал то и дело заедало. И вновь важный семафор исчез, прежде чем его успели прочесть. Джек Обри сам не раз прибегал к таким уверткам, чтобы сберечь несколько драгоценных минут во время преследования. Такого рода неполадки были неубедительны для такого хорошего ходока, как «Даная»; их следовало сочетать с неумелым управлением, взятием рифов и развязавшимися сезнями. Нет, нет, так не пойдет. Бриг захвачен. Он находится в неприятельских руках и пытается оторваться от них.
Джек Обри быстро оценил обстановку — скорость ветра, течения, месторасположение пакетбота — и произнес:
— Свистать команду на завтрак, а затем мы приведемся к ветру. Если бриг захвачен, как я предполагаю, и если нам удастся захватить его, то вы, Пуллингс, отведете его домой.
