С самой первой минуты, как только получила приглашение на трон, Анна проявила решительность, последовательность и гибкость. Она подписала кондиции, но терпеливо дождалась того сладкого мига, когда их можно было разорвать. Она также вовремя догадалась вернуть двор из Москвы в Петербург, Москва славилась русскими традициями, старой боярской знатью, а у Анны был свой, привезенный из Курляндии двор.
Время правления Анны I называют «бироновщиной» на том основании, что так прозвал его народ. Но народ Петра I прозвал антихристом, а отнюдь не преобразователем. Бирон принимал участие в управлении Россией не больше, чем рядовой фаворит, а их было в XVIII веке пруд пруди. Но о Бироне разговор впереди, а Анну более всего ругают за то, что уж очень усердствовала в ее правление Тайная канцелярия! И за дело ругают. Так ведь сами позвали матушку-государыню на трон, и сам народ, и никто другой, вручил ей полноту власти.
Характеризуя Анну, все сходятся на эпитете «грубый». Грубыми были ее характер и развлечения. Двор отличался роскошью и безвкусицей. Одевалась Анна ярко, любила пиры, бриллианты, охоту и стрельбу в цель, особенно по пролетающим птицам. При дворе держали огромный зверинец, там находились птицы всякие, включая загадочных «страфокамилов» — страусов.
Порицание и раздражение потомков вызывает пристрастие Анны к шутам и балтушкам. Карлы, уроды, балагуры, трещотки (без умолку болтающие бабы) оказались как бы на государственной должности. Попадались среди шутов и весьма знатные. Например, Михаила Голицына сделали шутом за то, что в Италии он женился и принял католичество. Видно, фамилия Голицыных мешала государыне, как бельмо на глазу, видеть свет во всей полноте. Несчастного князя вернули из Италии домой, брак расстроили, а самого заставили играть в императрицыных покоях в чехарду и кудахтать курицей. Голицын — герой известной свадьбы в Ледяном доме, но это случится только через семь лет после описываемых событий.
Теперь о немцах в правление Анны I. Замечательный наш историк Ключевский пишет, что «немцы посыпались в Россию, точно сор из дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забирались во все доходные места в управлении». Сказано лихо, а читать обидно. У русских всегда инородцы виноваты. Но ведь не Анна I калитку немцам открыла! Звали их с поклоном: приезжайте, учите нас уму-разуму. Да и как всех немцев поставить в один ряд? Был среди них и «сор из мешка», но в основном устремились в Россию люди, которые не умеют и не любят на лавке сидеть и ждать, когда судьба и начальник преподнесут им хлебушка с маслом. Много в те времена попадалось лихих авантюристов, но большинство из них с честью служили новому отечеству.
Четыре главных «немца» управляли Россией при Анне: Остерман, Карл Густав Левенвольде, Бирон и Миних. Все они так или иначе участвуют в нашем повествовании, а потому каждому из них мы дадим характеристику. Был еще пятый — гофмаршал Рейнгольд Левенвольде, но государственными делами он заниматься не любил, а любил женщин, карты, танцы и хорошо организованные пиры.
Остерман и Миних входили во вновь организованный кабинет министров. Карл Густав Левенвольде не стал министром, но оставался любимцем государыни и доверенным лицом во всех наиболее важных делах. Анна верила ему безоговорочно и благоволила за важнейшую услугу в Митаве. Как вы помните, именно он упредил будущую императрицу о замыслах верховников.
Но первым, самым первым человеком при Анне I был ее любовник Эрнст Бирон. О нем говорили, что еще в 1714 году приезжал он в Петербург искать места при дворе принцессы Софьи — супруги царевича Алексея. Однако в должность Бирона не приняли из-за низкого происхождения. Дед его служил конюхом при дворе курляндского герцога, а отец с трудом дослужился до офицерского чина.
Затем Бирон учился в Кенигсбергском университете, но не окончил курс, потому что за драку с городской стражей угодил под арест. В тюрьме он просидел довольно долго, поскольку городское начальство требовало уплаты штрафа в 500 талеров. Бирон ходатайствовал перед прусским двором о сложении с него штрафа или хотя бы уменьшении его. Документы молчат о том, удалось ли ему получить желаемое, но из тюрьмы его выпустили. После неудачной учебы Бирон вернулся в Курляндию и был представлен обер-гофмаршалом Бестужевым (отцом будущего канцлера) вдовствующей герцогине Анне. Бестужев вначале «по-родственному» покровительствовал Би-рону, поскольку находился в любовной связи с его сестрой.
Однако главной любовницей Бестужева была сама Анна Ивановна. Политическая игра заставила его на время оставить курляндский двор. Когда он вернулся из Петербурга, то нашел свое место прочно занятым Бироном.
Со временем Анна, желая прикрыть любовные отношения с Бироном, женила его на фрейлине Бенигне Готлиб. Бенигна отлично поняла значение этой женитьбы и постаралась стать «неразлучным другом» герцогини, а потом и императрицы. Смысл своей жизни она видела в том, чтобы сохранить положение своего мужа при Анне I. Так они и жили втроем. Анна Ивановна, как говорили тогда, не имела «собственного стола», а потому обедала и проводила все вечера в обществе Бирона и его супруги.
Леди Рендо, супруга английского посланника в России, в своих «Письмах» пишет, что Бирон был представителен, но взгляд имел отталкивающий; Бенигна же — «так испорчена оспой, что кажется узорчатой, у нее прекрасный бюст, какого я никогда не видела ни у одной женщины». При дворе Анны Бенигна стала статс-дамой, Бирон оставался до времени всего лишь обер-камергером, но Европа быстро разобралась, что к чему. При своем положении он сможет внушить Анне все, что пожелает. Австрия первой подала всем пример. Желая получить от России корпус в 30 тысяч солдат, она подарила Бирону 200 тысяч талеров и титул графа Германской империи. В Европе заговорили о том, что Бирона легко склонить на свою сторону, были бы деньги.
Обрисуем еще несколькими мазками фигуру фаворита. Вот что пишут о нем современники.
Манштейн в «Записках о России» так говорил о нем:
«Бирон не отличался умом, но не был лишен здравого смысла, хотя многие и отказывали ему в этом. К нему можно по справедливости отнести пословицу, что обстоятельства создают человека: приехав в Россию, он не имел ни малейшего представления о политике, но через несколько лет коротко узнал все, что касалось государства. Он чрезвычайно любил роскошь и великолепие, в особенности лошадей».
Граф Остен был более резок в высказываниях: «Он говорит о лошадях и с лошадьми, как человек, а с людьми, как лошадь».
Леди Рендо писала о Бироне в своих «Письмах»:
«Герцог очень тщеславен и вспыльчив и когда выходит из себя, то выражается запальчиво. Если он расположен к кому-нибудь, то выражает отменную благосклонность и похвалы, но он непостоянен, быстро меняется без всякой причины и часто чувствует к одному и тому же лицу такое же отвращение, какое чувствовал прежде расположение; он не умеет скрывать этого чувства и высказывает его самым оскорбительным образом. Он вообще очень откровенен и не говорит того, чего у него нет на уме, и отвечает напрямик или не отвечает вовсе. Он имеет предубеждение против русских и выражает это перед самыми знатными из них так явно, что когда-нибудь это сделается причиной его гибели».
