— Лаймонд! — заорал он. — Куда этот черт подевался?
Они обыскали весь дом, но Лаймонда и след простыл, только в хлеву нашли связанного дворецкого с кляпом во рту.
— Дьявол! — с яростью произнес Бокклю. — Ставни были закрыты, дверь заперта на ключ. Он должен быть здесь. Где у вас подвал?
Лицо у Мунго покрылось пятнами.
— Я там уже смотрел — пусто.
— Так давайте посмотрим еще раз, — отрезал Бокклю и оказался в подвале прежде, чем Тенант успел его остановить. — Это что такое?
Это, несомненно, была потайная дверь. Понуждаемый крайними обстоятельствами, Мунго Тенант еще минут десять сдерживал их, объясняя, что дверь наглухо забита, что она никакая не дверь, что она заперта и ею не пользуются. Наконец Бокклю, устав слушать, отправился за ломом. Дверь открылась легко, тихо скрипнув смазанными петлями. Мунго не было нужды волноваться. В нижнем подвале и в длинном подземном туннеле, ведущем к Hop-Лоху, уже не осталось и следа контрабандного товара. Но так как бочки с бордоским вином оказались неподъемными, все эдинбургские колодцы на следующий день наполнились кларетом, и накануне английского вторжения обитатели Хай-стрит часа два блаженствовали не хуже, чем любимая свинья Мунго.
Поздно ночью над гладью Нор-Лоха отзвенели и смолкли раскаты смеха.
Леди борова полюбила,
Сказала она: «Мой свет,
Ляжешь нынче со мной в постель?»
И боров хрюкнул в ответ.
И, давно уже высадившись на берег со своими людьми и добычей, Круофорд из Лаймонда, человек умный и удачливый в своих бесчестных делах, воспитанный в роскоши наследник состояния, невозмутимо поскакал в Мидкалтер, в замок, где жила его новоявленная невестка.
«Ляжешь нынче со мной в постель?»
И боров хрюкнул в ответ.
В замке Мидкалтер, неподалеку от реки Клайд в юго-западных предгорьях Шотландии, вдовствующая леди Калтер воспитала троих детей, младшая из которых, Элоис, умерла в отрочестве. Два мальчика воспитывались то во Франции, то в Шотландии; по настоянию матери их обучали латыни, французскому, философии и риторике, охоте псовой и соколиной, верховой езде, стрельбе из лука и искусству чисто и безболезненно убивать мечом. Когда ее муж умер насильственной смертью, старший сын Ричард стал третьим бароном Калтером, а его брат Фрэнсис получил титул наследника — Хозяин Калтера, который он присовокупил к имени, происходившему от названия его собственных земель — Лаймонд.
До женитьбы Ричарда Сибилла, леди Калтер, жила в Мидкалтере одна со своим старшим сыном. Что она думала о похождениях Лаймонда, того достойная леди не говорила вслух. Она радушно, с распростертыми объятиями и с веселым блеском в синих глазах приняла Мариотту, молодую жену Ричарда, и в этот день в конце лета 1547 года, проводив сына на одну из бесчисленных сходок местной знати, пригласила соседок познакомиться со своей невесткой. И вот в отсутствие Ричарда сорок женщин болтали, рассевшись в плюшевых креслах под гулкими сводами большой залы Мидкалтера, знаменитой своими гобеленами и резными панелями.
Черноволосая красавица Мариотта привлекала к себе все взгляды. Мать Ричарда Сибилла, миниатюрная и изящная, с глазами цвета васильков и нежной кожей, старалась по возможности держаться в тени: какую-то часть времени она посвящала хозяйству, а мысли свои не открывала никому.
— Как поживает Уилл? — обратилась она вдруг к Дженет, третьей и самой привлекательной из жен Уота Скотта из Бокклю.
Дженет, крупная, красивая, цветущая женщина, на тридцать лет моложе Бокклю, слывшая самой умной из дьявольски умной семьи, подняла глаза к потолку и застонала.
По мнению Сибиллы, наследник Бокклю, его сын от первого брака, был милый рыжеволосый парнишка: пяти лет он потерял мать, и его достойно воспитал тогдашний капеллан сэра Уота. Потом Бокклю послал сына во Францию, где тот до недавнего времени учился в Сорбонне. И все же Сибилла сумела по достоинству оценить стон, который издала Дженет.
— Религия или женщины? — со знанием дела спросила леди Калтер.
— Женщины! — в отчаянии вскричала Дженет. — Виданное ли дело, чтобы кто-нибудь из Бокклю хоть пальцем пошевелил ради женщины! Ничуть не бывало. Моральная философия — вот в чем беда. Беднягу Уилла обучили моральной философии — и его отец готов лопнуть от злости.
— Значит, теология, — с беспокойством заметила Сибилла. — Я полагаю, мальчик пройдет через это, если, как Линдсей 4), будет держаться банальностей, облеченных в ямбы, но если он станет кальвинистом, или лютеранином, или последователем Эразма 5), или анабаптистом, то для его здоровья это будет не очень полезно; посмотрите на Джорджа Уишарта 6) или кастильцев.
— Лютера он не цитирует. Он цитирует Аристотеля, и Боэция 7), и рыцарский кодекс, а также кавалера Баярда 8) о верности и об этике войны. Он так дьявольски морален, что ему бы стоять под священным деревом Бо 9). И он не желает попридержать язык. Я допускаю, — с мрачноватой усмешкой сказала леди Бокклю, — что чистые родники рыцарства в Хавике слегка замутились, но разве это повод для того, чтобы называть родного отца беспринципным старым мошенником, а всех прочих шотландских пэров — негодяями и предателями?
Сибилла собралась с мыслями:
— Уж что-что, а спорить Уот умеет. Неужели он не может объяснить мальчишке?
— Бокклю — далеко не святой, а Уилл самого архангела Гавриила может свести с ума и заставить приложиться к бутылке, — откровенно сказала леди Бокклю. — Погодите-ка, еще услышите, что он говорит о клятвопреступлении, о патриотизме и о слугах двух господ. Последний раз, когда он сел на своего любимого конька, они с Уотом через пять минут сцепились не хуже, чем гвельфы с гибеллинами 10). Черт бы подрал обоих, — задумчиво прибавила Дженет, — они друг друга стоят. — Леди Бокклю помолчала, и в глазах у нее вдруг появился колючий блеск.
Сибилла улыбнулась своей неподражаемой улыбкой и встретилась взглядом с невесткой. Тут леди Бокклю заговорила снова:
— Вы слышали — Лаймонд вернулся.
На мгновение в умных синих глазах мелькнуло сосредоточенное выражение. Затем мать Лаймонда повернулась и сказала:
— О Мариотта, дорогая. Думаю, цыгане внизу уже кончили ужинать, и, наверное, хоть они и кажутся довольно честными, безопаснее выпроводить их до того, как вернется Ричард с лошадьми. Не могла бы ты?..
Мариотта и леди Калтер прекрасно понимали друг друга. Мариотта рассмеялась и тут же вышла, чтобы отослать цыган.
— Они пришли так кстати, — сказала Сибилла. — Лишние музыканты никогда не помешают — вот акробатов я, надо сказать, не слишком люблю. И что же вы собираетесь делать с Уиллом?
— Мы уже кончили обсуждать Уилла, — резко проговорила леди Бокклю. — Вы прекрасно слышали, что я завела речь о Лаймонде.
— Да, — согласилась вдова. — Да, помню и да, знаю, что его видели где-то здесь. Так, во всяком случае, говорят.
