Леди Бокклю ядовито вставила:
— И чья же это вина?
— Моя, моя, моя! — проорал сэр Уот. — Я человек необыкновенный и каждый год собираю урожай: дети у меня родятся, как ячмень в хорошее лето, и мне иногда кажется, что можно обойтись и без жены.
— Не могу сказать, что ты неправ, — съязвила леди Дженет. — Урожай ты начал собирать еще до того, как священник совершил свадебный обряд.
— А ты еще и проповедь мне читаешь?..
Супруги Бокклю затеяли шутливую семейную ссору. Ричард стоял, не двигаясь, не сводя глаз с побагровевшего лица Бокклю, и слушал этот обмен колкостями. Вдруг за дверями раздался какой-то шум, всплеск детских криков, потом появился сияющий слуга и сообщил, что прибыла леди Сибилла Калтер.
— Сибилла! — Бокклю вскочил с места, раскидывая подушки и распихивая оскорбленных собак.
Дженет, прервав очередную язвительную тираду, тоже поднялась.
— Входите и присаживайтесь.
— Ричард! — сказала леди Калтер, сняв свои меха, подойдя к камину и подставляя сыну щеку.
Ричард был сама вежливость, но некоторая настороженность в его движениях не ускользнула от взгляда леди Бокклю. Все сели. Сибилла схватила первого подвернувшегося под руку ребенка, вытерла ему пальцы и посадила к себе на колени. Потом произнесла:
— Мне нужно убежище от девчонки Херрис. Вы прекрасно выглядите, Уот. Болезнь идет вам на пользу.
Дженет быстро спросила:
— А что там натворила Агнес?
— Нам нанес визит будущий жених, — мрачно отозвалась Сибилла. — Сын Аррана. И ему был оказан не лучший прием.
— Ну и что? — сказал Бокклю. — Она под опекой короны. Арран может распорядиться ею так, как пожелает. И если он желает, чтобы его сын получил земли Херрисов, кто сможет помешать ему?
— Собственный сын, — будничным тоном проговорила леди Калтер.
— Господи Боже мой! — изумился Бокклю. — Все, что есть дурного в личике этой девчонки, с лихвой окупается ее приданым.
— Я думаю, никакое приданое не может заглушить ее визг, — возразила леди Калтер. — Особенно когда она верещит нарочно. И потом, она ждет стройного рыцаря с нежной улыбкой по имени Джек — иногда от хиромантии столько хлопот… Кстати, Дженет, мы вас ждем в Мидкалтере на следующей неделе. Мы будем слушать трактат о философском камне.
— О философском?..
— Я так и думала, что Уот забудет вам передать. — Сибилла объяснила все в подробностях. Она перечислила все свойства камня, обсудила тонкости его изготовления, а отсюда перешла к подробному рассказу о том, как лечить перемежающуюся лихорадку.
Вынужденный оставить волновавшую его тему, Ричард поднялся. Сибилла отказалась ехать с ним и приняла приглашение остаться на ночь. Ричарда никто особенно не удерживал, и он стал собираться. Леди Бокклю, тоже пребывавшая не в лучшем настроении, вышла с гостем во двор.
— У Уота язык как осиное жало; он не думает, что говорит. Черт побери — я люблю Уилла не меньше, чем собственных детей.
— Бокклю это понимает, — сказал Ричард, — и по-своему пытается защитить мальчишку. Но жестокая правда в том, что подобным образом он Уилла не защитит. Говорю вам: Лаймонд за три месяца убил все годы моей юности. Уилла Скотта он способен погубить за какую-нибудь неделю.
Ее тронул не столько смысл сказанного, сколько тон, каким были произнесены эти слова. Уважая чувства Ричарда, Дженет ничем не показала, что растрогана, зато выпалила напрямик:
— Меня не нужно убеждать. Скажу больше: я не остановлюсь ни перед чем — слышите, ни перед чем, — лишь бы разлучить Уилла с Лаймондом. — Ричард молчал. Леди Бокклю подождала немного, потом взяла его за руку и посмотрела в глаза. — Боже мой, если вас мучает совесть, я сама скажу. Я знаю, что хорошо для Бокклю. Скоро он соберется встретиться с Уиллом, а когда надумает, то предпримет все меры, чтобы вы ничего не узнали. Но я-то уж непременно расскажу вам… Эй, постойте! Постойте, выслушайте меня. Если Лаймонд погибнет, Уилла схватят и будут судить. Именно этого и боится Бокклю — но ведь только суд и убедит англичан в том, что Уилл действовал на свой страх и риск. А шотландцы не причинят вреда старшему сыну Бокклю — в особенности после приключения в Хьюме. Это подсказывает здравый смысл — и я без малейшего колебания буду действовать за спиной дурня Уота. Как, по-вашему, я права?
Ричард ответил не сразу.
— Правы, конечно. Но я — хотя мне и жаль — не могу ничего предпринимать за спиной Уота. В особенности, когда он так недвусмысленно выразил свою точку зрения. Убедите Бокклю в том, что вы мне сейчас сказали, и тогда я с радостью приму помощь от вас обоих. — Он сел в седло и посмотрел на нее. — Дженет Битон, уладьте все со своим супругом, а потом мы поговорим.
Леди Бокклю расплылась в обезоруживающей улыбке.
— Да ведь мы уже поговорили, — сказала она и, ударив рукой по крупу лошади, махнула на прощанье рукой.
2. НЕОБЫЧНАЯ ПАРТИЯ МЕЖДУ ДВУМЯ ИГРОКАМИ
Через три дня опустился туман, скрыв землю как от англичан, так и от шотландцев. Охрана двух расположенных в устье реки фортов вздрагивала при каждом скрипе уключин, опасаясь мародеров. Люди в Хьюме и Роксбурге отправлялись спать с красными от напряжения глазами, а на границе не ложились вообще, не выпуская из рук мечей. Башня, которую облюбовали себе люди Лаймонда, тоже была погружена в туман. В полуразрушенном зале башни наследник Бранксхолма играл в карты, демонстрируя профессиональное мастерство.
— Ходите с восьмерки, — советовал опытный господин Крауч. — Тогда Мэтью отдаст десятку.
Терки Мэт, бросив свои карты, провел костистой рукой по лысой голове и тяжело задышал.
— Подумать только — а у меня сложилось такое дурацкое впечатление, будто вы не играете.
Господин Крауч изрек невозмутимо:
— Верно. Вы же сами мне сказали, чтобы я не играл, иначе вы мне выпустите кишки.
Терки хрюкнул, снял с пояса кожаный кошелек, вывернул его и швырнул на стол.
— И незачем далеко ходить за причиной, — проворчал он. — Такие-то вот гладколицые и обыгрывают честных людей. Все, что заработано за три месяца, исчезло за три минуты. Англичане? Акулы настоящие! Даром, что воркуют, как голубки.
— Ты ошибаешься. — Уилл Скотт, непринужденно развалившись в кресле, демонстрировал апломб, приобретенный за последние два месяца. — Тебе просто следует играть осторожнее.
— Кто бы говорил. — Терки воззрился на горку монет, лежащих перед юношей. — Крауч, должно быть, давал тебе уроки. Когда ты только появился у нас, то каждый день проигрывал по двадцать крон, а теперь, похоже, нюхом чуешь нужную масть.
— У господина Скотта быстрый ум, — заметил Крауч. С того дня, как ему пришлось скоропалительно покинуть Баллахан, господин Крауч испытывал острый недостаток в слушателях и никогда не упускал представившейся возможности. Он начал задумчиво: — Лучший игрок в карты, которого я видел, был Баскин Палмер…
