— На поляне, кроме мертвецов, ничего нет, — упрямо сказал Герман. — Ваше золото — это не кошелек с десятком империалов, его между корнями не сунешь. Где там ящики спрятать можно?
— Ясно где, — Прот поежился, — в могилке.
— Там же мертвец, — растерянно сказал прапорщик. — Полагаете, он на злато положен? Но это же… это же кощунство просто.
— У нашего друга такое тонкое чувство юмора, — пробурчала Катя. — Он, гад, не знал, что я детские страшилки тоже читала. Вот сука, удружил работенку.
— Екатерина Григорьевна, вы в своем уме?! — в ужасе застонал Герман. — Могилы осквернять? Нет, я на такое никогда не пойду.
— И не нужно, — сухо сказала командирша. — Найдется кому грязную работу делать. Вы, Герман Олегович, успокойтесь и скажите — вот эта штучка вам не знакома? На грязь постарайтесь не обращать внимания.
Герман, морщась, всмотрелся в покачивающийся на кончике штыка предмет. Кольцо, скрепленное с куском проволоки.
— Похоже на какую-то чеку. На гранатную, например. Вот вы гранату Миллса поминали…
— Угу, значит, наш затейник тоже гранаты классической схемы предпочитает, — пробурчала Катя. — Это колечко в нос «жмурику», что у дерева висит, было вставлено. Вероятно, чтобы хозяин захоронки и сам не запамятовал, что сюрприз оставил. При нашей нервной шпионской жизни и на собственном сюрпризе подорваться можно. Значит, подтягиваем тылы, обустраиваемся, выставляем караулы. Потом я работаю. Да, Витку близко к полянке с «куклами» не подпускайте. И не рассказывайте красочно. Собственно, Пашке здесь тоже делать нечего. Придется вам, ваше благородие, прогуляться, вывести наш обоз поближе. Мы с Протом посидим, поразмыслим. Прот попробует еще что-то вспомнить. Я план конкретных действий прикину.
* * *
Привел бричку Герман лишь в сумерках. Идти пришлось вокруг, да еще умудрились слегка заплутать. Без всезнающей амазонки все сразу стало сложным. Герман перепирался с Пашкой, потом в дискуссию влезла Витка. С облегчением вздохнули и даже посмеялись, когда бричка неожиданно выбралась к узкоколейке. Дальше Герман повел без проблем. Насчет полянки с «сюрпризами» особо не распространялся, сказал лишь, что нашли место, где Писклявый расправился с сообщниками.
Дождь унялся. Прот сидел у костерка, держа один из «маузеров» командирши на коленях, и чистил чахлые сыроежки. Герман старался оставаться боком по направлению к поляне, — ее близость начисто отбила охоту шутить.
— А ЭТА где? Уже копает? — мрачно спросил прапорщик.
— Где там, — Прот махнул рукой, — говорит, хоть чуть просохнуть должно. Иначе в грязи захлебнешься и эту… бомбу трудно будет разрядить. Она уверена, что там бомба всенепременно запрятана.
— Какая бомба? — насторожился Пашка, распрягающий лошадей.
— Заряд. На золоте, — пробормотал прапорщик. — Заряда там, может, и нет. Это так, для профилактики. А что она так долго? Уже темнеет. Там и так… жутковато.
Прот понимающе кивнул:
— Я вот себе пистолет выпросил. Хотя какой пистолет против мертвецов?
— Так вы що, мертвяков боитесь? — удивилась Вита. — Тоже нашли страхищу. Давай, Протка, я тебе с грибами допомогу. Мы теж набрали. С червяками, та ладно. Добре, що соль есть. Катерина Еорьевна кинжал не оставила? Я звыклась им чистить.
Прапорщик и Прот одновременно содрогнулись.
Чугунок побулькивал на огне. Под кронами сосен было уже совсем темно. Герман посидел у огня, встал, потоптался. Снова сел.
— Велела ждать, — сказал все понимающий Прот.
— Да слишком долго, — с тоской сказал прапорщик. — Вдруг что-то…
— Так пойдем навстречу, — живо поднялся Пашка. — Заодно я осмотрюсь.
— Знаешь, Павел, там осматриваться не очень-то хочется. Там воняет, так что—…пробубнил Герман.
— Так все равно же завтра идти, — тряхнул отросшими кудрями храбрый большевик.
Ждать больше не было терпения, Герман подхватил «драгунку». Вита принялась вытирать руки:
— Я з вами.
— Сиди! — испуганно сказал прапорщик.
— Що ты на меня цыкаешь? Пан начальник нашовся, — возмутилась девочка.
— Вита, кто варить будет? — дипломатично напомнил Прот. — Меня в монастыре куховарить не обучали.
Девочка, гневно зыркнув на Германа, с неохотой взялась за палку-поварешку.
Парни двигались между деревьев, лес на глазах темнел.
— Ого, как потянуло! — озабоченно пробормотал Пашка. — Аж дух сперло. Да что ж там такое, а, раз вы с Проткой так дергаетесь? Батальон навален, что ли?
— Двое здесь, один подальше. Да уж очень нехороши, — прошептал Герман.
— То-то я смотрю — лошади беспокоятся. Витке лучше не ходить?
— Это уж точно. Лучше мы без нее блевать будем.
Из-за ствола показалась тень. Парни вскинули винтовки, чуть не зацепив друг друга.
— Я думаю — какие олухи здесь болтаются, лясы точат? — злобно прошептала тень с весьма узнаваемыми интонациями. — Как пить дать, кто-нибудь из вас от меня дырку во лбу заработает. Я что приказывала?
— Надолго вы пропали, — прошептал Герман. — Вдруг планы изменились?
— Думаете, я золото выковыряла и деру дала? Да пропади пропадом это золото гнойное.
— Да вы что, Екатерина Григорьевна? С золотом успеется, — встрял Пашка. — Ужин почти готов. Слюноотделение началось.
— Какое, на хер, слюноотделение? — с тоской пробормотала Катя. — Я уже сама словно заживо гнию. Сейчас вывернет. Сроду столько на трупы не любовалась.
— Да, попахивает от вас, — озадаченно признал Пашка.
— Я те дам, «попахивает»! Сейчас раздену и одежду отниму, все равно завтра в лагере будешь загорать. Вот мразота гоблинская, а не раскопки. Вы хоть догадались воды принести? Я бы сейчас за горячий душ и шампунь все золото отдала, да еще и из своего жалованья приплатила…
Катя сидела, закутавшись в шинель. Кое-как выстиранную одежду развесили у костра. Кушала предводительница на редкость вяло, хотя грибной бульон вышел густым и ароматным.
— Да, господа гвардейцы, на этот раз я вляпалась. По самые уши. Даже глубже. Метра четыре копать придется. Это не считая верхнего уровня, с жильцом, — предводительница жалобно сморщилась. — Уж казалось бы, не жизнь у меня, а помойка. Так нет, дальше все грязнейше и грязнейше…
— Мы поможем, — неуверенно заверил Пашка.
— Обязательно. Диспозиция такая: с рассветом все рассасываетесь на исходные. Вита и Прот — вам эта сторона и лагерь. Патрулировать и охранять. Грибы — не отходя с поста. Павел — обойдешь лесом и патрулируешь с той стороны. К этой сраной поляне ни одна душа не должна незамеченной подойти. Я хочу спокойно работать. Герман Олегович — вам дозор непосредственно у места эксгумации. Ну и техническая помощь в случае необходимости.
