С другой стороны площади на машину смотрели женщины, собравшиеся у поселкового совета.
— Вы, товарищ старшина, сохраняйте солидный вид. И говорите что-нибудь серьезное, типа: «Торг в данном случае неуместен».
Старшина поправил кобуру и промолчал.
Катрин тронула дверь. Заперто.
Девушка обернулась к женщинам.
— Где заведующий?
Женщины пошушукались, и самая смелая крикнула:
— Так вин до Львиву поихав. За вказаниями.
— За какими еще указаниями? Почему без разрешения? Где продавцы? — начальственно вопросила Катрин.
— Та вона до хаты побигла.
— Что значит до хаты? Рабочий день кончился? Немедленно вызвать сюда! — Катрин отодвинула рукав, глянула на несуществующие часы. — Даю пять минут. Иначе будем считать отсутствие на рабочем месте саботажем. И злостной профанацией, — для убедительности добавила Катрин.
Одна из теток небыстрой рысью двинулась по улице.
— Часы есть? — шепотом спросила девушка. — Через пять минут дверь вышибаем к свиньям собачьим.
— Часы есть. А если милиция? Доложат, нам мало не покажется.
— Милицию мобилизуем на охрану народного достояния. Того, что останется, — Катрин смерила взглядом невеликое строение магазинчика. — Если вообще что-нибудь останется. Армейские и правоохранительные структуры обязаны работать в тесном контакте.
Старшина покрутил головой. У него имелись сомнения в целесообразности тесных контактов с другими «силовыми» ведомствами.
Катрин подозревала, что, кроме их побитой машины, никаких других признаков государственной власти в Чотком, при всем желании, обнаружить не удастся.
Обсудить эту проблему они не успели. По улице торопилась пухлая молодая женщина.
— Який саботаж? Та хто ж такое сказав? Кому такая думка прыйшла?
Последние шаги пышка проделала медленнее, с сомнением разглядывая грязную непонятную девушку и пропыленного старшину. Глянула на лишенную фар, зияющую свежими пулевыми пробоинами полуторку.
— Почему на рабочем месте отсутствуете? — немедленно взяла инициативу на себя Катрин.
— А що? Уж и пообидаты нельзя?
— Рано обедаете. Видно, устаете на работе. Открывайте. Накладные — к проверке.
Продавщица в ужасе заозиралась. Приблизившиеся к магазину женщины кидаться на выручку не рвались.
— Та зачем накладные? Заведующего подождите, — пролепетала толстушка.
— Не отягощайте, гражданка, — внушительно произнес старшина.
Продавщица обреченно вытащила из-под передника связку ключей.
В магазине пахло мешковиной и чаем.
— Не густо, — сухо проронила Катрин, оглядывая практически пустые полки. — Где накладные?
Дверь распахнулась. В магазин решительно вошел усатый мужчина в сером полувоенном костюме.
— В чем дело, товарищи?
— Представьтесь! — отрывисто гаркнула Катрин.
— Зампредседателя поссовета Иващенко Тарас Иванович. А в чем собственно дело?
— Секретарь особой ревизионной комиссии Мезина, — Катрин небрежно козырнула. — Обязаны присутствовать, товарищ Иващенко. Секретарь партийной организации и зав бытовым сектором, как я понимаю, ответственные мероприятия игнорируют? Время военное, ждать не будем. Накладные на стол, — девушка по-хозяйски раскрыла портфель и вынула чистый бланк.
— А какие у вас полномочия? — не очень уверенно осведомился Иващенко.
— Что значит какие? — возмутилась Катрин. — Вы директиву за номером 008 получили?
— Э-э… связь плохо работает.
— Плохо работает ваш поселковый совет. Связистов ждете? Не до вас сейчас. Фронт рядом. Справляйтесь своими силами, не маленькие. Директива 008 — «О временном перераспределении мясных продуктов и хлебобулочных изделий». В связи с создавшимся сложным положением, вам понятно?
— Да. В смысле…
— Где ваши накладные, где планы по распределению?
— Так мы же не получили…
— Как? Значит, у вас ничего не готово? — Катрин удивленно подняла брови. «Штукатурка» вокруг левого глаза пострадала, но товарищу Иващенко было уже не до внешнего печального вида нагрянувших непонятно откуда представителей.
— Мы же не знали…
— Собирайтесь, поедете с нами. И вы, и торговый работник, — Катрин встала и принялась деловито упаковывать портфель.
— Товарищ, — взмолился не на шутку испуганный Иващенко, — мы готовы. Скажите только, что от нас требуется?
— Нам ждать некогда. Сейчас магазин опечатаем и едем. О семье не беспокойтесь, государство к ней претензий иметь не будет.
Продавщица громко всхлипнула и, прижав к лицу передник, заплакала.
— Товарищи! Товарищи, так же нельзя! Я готов ответить, но если мы уедем, кто директиву выполнять будет? — зампредседателя умоляюще посмотрел на старшину. — Товарищ, ведь дело прежде всего, так?
— Не торгуйтесь, гражданин Иващенко, — мрачно молвил старшина. — Время нынче не то.
Продавщица громко хлюпала носом. Заместитель председателя умоляюще смотрел на представителей армии.
— За двадцать минут справитесь? — задумчиво спросила Катрин.
— Да раньше уложимся. Только скажите, что нужно, товарищ Мозина.
— Мезина, — строго поправила Катрин. — Значит, так, — она заглянула в портфель. — Консервов мясных — 50 кг, круп — 100 кг…
Дослушав список до конца, продавщица забыла всхлипывать и ахнула:
— Та дэ ж мы стильки знайдэмо?!
Катрин равнодушно пожала плечами.
— В штабе тыла объясните.
Через тридцать минут машина была загружена. Бойцам пришлось заехать домой к торговому работнику. Часть продуктового ассортимента почему-то хранилась на сеновале и в подвале частного домовладения.
Катрин тщательно перечислила все полученное на комсомольском бланке. Очевидно, она делала что-то не по правилам. Гражданин Иващенко, несколько осмелевший в отсутствие старшины, смотрел с ненавистью.
— Отольются вам селянские слезы. Найдется и на вас управа.
Катрин подняла голову:
— Претензии?
— Какие к вам, к кавалеристам, претензии? Пока ваша сила. Немцев-то тесаками рубать будете? — прошипел зампредседателя, кивая на штык на поясе девушки.
— Рубали уже. Надо будет, еще порубаем, — Катрин разборчиво подписалась.
— Ну, рубайте, рубайте. Буденовцы… Немцы уже от вас, оборванцев, обосрались.
— Не горячитесь, Тарас Иванович. Всему свое время. — Катрин сложила расписку, встала. — Это вам, товарищ Иващенко, от Советской власти. Не забудьте в сейф спрятать. А это от меня лично—…девушка двинула коленом в пах представителю местной администрации. — Рановато осмелел, козел. Мы еще вернемся, и Магаданом ты не отделаешься. — Катрин, схватив за жирный загривок, крепко приложила Тараса Ивановича усатой рожей о крышку стола. Мебель отозвалась гулким стуком. — Счастливого пути можете нам не желать. Не нуждаемся…
