Катя осторожно выглянула, за домишками в конце переулка ворочалась приземистая туша «Штуги»
[57]
.
— Наших из дома с первого выстрела сбил, — злобно проговорил пулеметчик. — А нас еще раньше миной накрыло. Эх, пропадаем. Хоть бы пушчонку какую наши подтянули. Куда все делись?
— Отходят наши, — Катя пыталась сплюнуть, пить хотелось невыносимо. — Давай к насыпи. Здесь все одно кончено.
— Э нет, я здесь еще поползаю. Гансы за домиками перекуривают, вылезут, хоть одного из минометчиков, но сниму.
— Мы их с Константином Сергеевичем пугнули. Не будут они спешить.
— Именно, — согласился дед, глядя на нож на поясе девушки.
— Боец, давай помоги нам до насыпи доковылять, — продолжила Катя. — Потом отходи. Я тебе как сержант указание даю.
Пулеметчик, бывший вдвое старше Кати, глянул с сомнением, но возражать не стал.
Через насыпь перебрались благополучно. Пулеметчик ушел к редкой цепочке бойцов, занимавших оборону вдоль улицы.
* * *
— Вы знаете, год назад я пришел к выводу, что мое увлечение воздухоплаваньем было ошибкой, — сказал Константин Сергеевич.
— Я к подобному выводу пришла даже раньше. Человечеству следовало ограничиться воздушными змеями, — просипела Катя. Она легкой рысцой следовала рядом с велосипедом.
Немцы снова бомбили Корабельную слободу. Отчетливо доносились завывания пикирующих «штук».
— Знаете, мне все-таки неудобно, — сказал старик. — Давайте поменяемся.
— Крутите-крутите. Устану, передохнем.
Вертел педали Константин Сергеевич вполне исправно. Даже удивительно живо для восьмидесяти лет.
— Давно воюете, Екатерина? — осведомился дед.
— Как сказать. Я вроде с перерывами воюю.
Катя предпочла бы сохранить дыхание, но разговор следовало поддерживать. Деду не по себе, вполне можно его понять.
— Осмелюсь спросить — там, у моего обиталища, вы почему за кинжал взялись? Автомату не доверяете? Бросили казенное оружие. Не накажут?
— Он был чужой. К тому же без боеприпасов. И вообще тащить вас, велосипед и автомат мне трудно. Велосипед в данный момент показался мне ценнее. Что до моих малоинтеллигентных занятий с ножичком, то следовало сохранять тишину. Оккупанты, знаете ли, весьма шустро соображают.
— Разумно, — одобрил после краткого размышления ученый хрыч. — Значит, вы успеваете мыслить и действовать логично? Эту способность спорт развил или от рождения такими обладаете?
— Дедушка, вы бы помолчали, — угрожающе прохрипела Катя. — Честное слово, я от жажды подыхаю, да и бегать туда-сюда притомилась, а вы с разговорами.
Константин Сергеевич остановил велосипед, отстегнул портфель, прикрепленный к самодельному багажнику, и извлек квадратную бутыль со слегка мутноватым содержимым. Молча протянул. Катя выдернула пробку, принюхалась. Пахло приятно, легким брожением. Бражка молодая, что ли? А, плевать, — от обезвоживания все одно спасет.
На вкус жидкость была чудесно прохладной, чуть кисловатой. Алкоголя не чувствовалось.
— Что это? — осведомилась Катя, одним глотком выдув половину содержимого.
— Чайный китайский гриб. Замечательно способствует восстановлению сил. Нормализует пищеварение.
Катя поперхнулась, мигом почувствовав, как бурлит в пустом желудке.
— Нормализует, а не улучшает, — великодушно успокоил Константин Сергеевич.
— Я думала, вы документы в портфеле прихватили, а вы тонизирующее таскаете. Подстрелили бы нас на задах вашей фазенды, и валялись бы мы рядом с вашим грибом.
— Вот сейчас вы толком не подумали, Екатерина Григорьевна. В моем возрасте лекарства являются вещью привычной и хотя бы поэтому необходимой. А документы я прихватил. Всю папочку по моим идеям микростроительства. Мало ли что со мной, старым пнем, случится, так записи мои вы доставите куда нужно. Правильно я понимаю?
— Правильно. Но вообще-то, мне кажется, вы живьем гораздо полезнее будете.
— Спасибо, душа моя. Откровенны вы по-современному. По-коммунистически.
Дедок попался ничего себе. Когда пережидали третий или четвертый артналет, Константин Сергеевич, пытаясь перекричать взрывы, поинтересовался:
— Так значит, говорите, идеи микростроительства вызвали интерес на самом верху?
Катя, у которой что-то говорить не было сил, кивнула.
— Интересно, и кто же поверил в такую фантастику? — Константин Сергеевич тщетно пытался протереть свои линзы. Сверху на голову сыпалась труха и жухлые листья каштана.
— Поверили, — Катя лежала, пытаясь не смотреть на часы. Время летело с просто угрожающей скоростью. Можно и не успеть. Пробьются они на погрузку самостоятельно или нет? — Вы, Константин Сергеевич, поймите. Сейчас в стране война, хаос и все такое. Но ваши идеи непременно найдут применение. Вы уж будьте понастойчивее, не стесняйтесь.
— Да почему мне собственно стесняться? Я славы первооткрывателя не жажду. Никогда не скрывал, что мысль о самокопирующихся микромеханизмах я позаимствовал у Бори Житкова
[58]
. Знаете такого литератора? У него был замечательный рассказ. Я лишь развил мысль в, так сказать, наукообразном русле. Замечательный человек был Борис Степанович. Как же вы его в детстве не читали?
— Пойдемте, товарищ теоретик, — Катя, придерживая порванную штанину комбинезона, встала. — Немцы чуть поутихли, а нас с вами ждут.
На выезде повезло: Кате, размахивая «наганом», удалось остановить полуторку. Старика бойцы взяли в кузов и кое-как усадили на дальномер. Катя провисела на подножке. Водитель гнал как бешеный. Когда проскочивший на бреющем полете «Мессершмитт» прошелся по дороге из пулеметов, Катя чуть не слетела с машины. Мускулы, пусть и тренированные, слушаться сержанта уже не желали.
С машины слезли у самого оцепления. Без своего двухколесного друга Константин Сергеевич как-то сразу потерял уверенность. Велосипеда старику было очень жаль. Катя отобрала портфель. Кое-как доковыляли до укромной лощинки. Увидев раненых и раздолбанный грузовик, Константин Сергеевич остановился.
— Послушайте, Екатерина, разве… Я полагал…
Катя, которой хотелось исключительно упасть и немножко посидеть, пробормотала:
— Вы на персональную субмарину надеялись? В другой раз. Сейчас будем изыскивать романтическую шхуну. Вы бы отдохнули, дедушка.
20.31. В IV секторе — остатки 95-й, 345-й сд, 138-й и 79-й стрелковых бригад, 2-го полка морской пехоты занимают оборону, — берег Северной бухты — Камчатка — Английский редут Виктория. III сектор — остатки частей и подразделений 25-й Чапаевской дивизии, 138-й стрелковой бригады, 3-го полка морской пехоты, — редут Виктория — Английское кладбище. Сектор II — остатки 386-й сд, 142-й стрелковой бригады, 7-й бригады морской пехоты. Рубеж — Английское кладбище — Хомутовая балка. Сектор I — 9-я бригада морской пехоты, остатки 388-й сд, боеспособная 109-я стрелковая дивизия. Рубеж — высота 85,2 — Балаклавское шоссе — безымянная высота восточнее Георгиевского монастыря.
