— Ты чего там колотишь? Стук, стук, стук.
— Кто колотит? — завопил снаружи Эдди.
Наш приятель Морис выпучил глаза и стал выбираться, проклиная идиота Эдди.
Через секунду рядом со мной появилась Аннабет. Должно быть, стучала она, чтобы выманить Мориса из трейлера.
— Эти перевозки наверняка незаконные, — заявила она.
— Именно так, — подтвердил Гроувер. Потом замолчал, как будто прислушиваясь. — Лев говорит, что эти парни провозят животных контрабандой!
«Верно», — произнес у меня в голове голос зебры.
— Мы должны освободить их, — решительно сказал Гроувер.
Они с Аннабет оба посмотрели на меня, ожидая указаний.
Я слышал говорящую зебру, но почему молчал лев? Почему? Возможно, это был еще один недостаток моего образования… Значит, я могу понимать только зебр?
«И еще лошадей, — внезапно понял я. — Что сказала Аннабет про Посейдона, создавшего лошадей? Была ли зебра близкой родственницей лошади? Неужели поэтому я слышу ее?»
«Открой мою клетку, повелитель. Пожалуйста, — попросила зебра. — После этого со мной все будет в порядке».
Снаружи Эдди и Морис продолжали орать друг на друга, но я понимал, что в любую минуту они могут появиться снова, чтобы мучить животных. Схватив свой меч, я одним махом срубил замок с клетки зебры.
Та мигом вырвалась наружу. Повернувшись ко мне, она поклонилась.
«Спасибо тебе, повелитель».
Гроувер протянул сложенные вместе руки и, по всей видимости, благословил зебру по-козлиному.
Как только Морис сунул голову внутрь, чтобы проверить, откуда шум, зебра перескочила через него и бросилась бежать по улице. Раздались вопли, скрип покрышек и гудки автомобилей. Мы кинулись к дверям трейлера и увидели, как зебра галопом мчится по широкому бульвару, по обе стороны которого стояли отели и казино, залитые неоновыми огнями. Мы выпустили зебру точнехонько в Лас-Вегасе.
Морис и Эдди побежали за зеброй, а за ними рванулись несколько полицейских с криками:
— Эй, вы! На это нужно разрешение!
— Вот теперь пора уходить, — сказала Аннабет.
— Нет, сначала остальные животные, — возразил Гроувер.
Я срубил замки с клеток. Воздевая руки, Гроувер напутствовал их по-козлиному, так же как и зебру.
— Удачи, — пожелал я животным.
Антилопа и лев мигом вырвались из клеток и вместе выскочили на улицу.
Среди туристов поднялся визг. Большинство попятились и стали щелкать камерами, вероятно думая, что это трюк, специально придуманный каким-то казино.
— С ними все будет в порядке? — спросил я Гроувера. — То есть пустыня и всякое такое…
— Не беспокойся, — сказал он. — Я возложил на них благословение сатиров.
— И что это значит?
— Это значит, что они благополучно доберутся до необитаемой местности, — ответил сатир. — Они найдут воду, еду, сумеют укрыться от солнца, пока не доберутся до места, где можно жить в безопасности.
— Почему бы тебе не возложить такое же благословение на нас? — спросил я.
— Оно годится только для диких животных.
— Возможно, Перси это не повредит, — улыбнулась Аннабет.
— Эй! — запротестовал я.
— Шутка, — ответила она. — Пошли. Пора выбираться из этого гадюшника.
Пошатываясь, мы выбрались на пустынные полуденные улицы. Температура была градусов сто десять,
[14]
не меньше, и мы легко могли бы сойти за изможденных жарой бродяг, но все прохожие слишком увлеклись дикими животными, чтобы обращать на нас внимание.
Мы прошли мимо «Монте-Карло» и «МГМ». Мимо пирамид, пиратского корабля и статуи Свободы, которая представляла собой сильно уменьшенную копию, но вызвала у меня приступ тоски по дому.
Я не знал, что, собственно, мы ищем. Вероятно, место, где можно было бы хоть на несколько минут укрыться от жары, купить сэндвич, стакан лимонада и подумать над планом дальнейшего продвижения на запад.
Наверное, мы свернули не туда, потому что оказались в тупике: перед нами было только казино и гостиница «Лотос». Над входом в гостиницу красовался огромный неоновый цветок, лепестки которого периодически вспыхивали. Посетителей не наблюдалось, но из сверкающих хромом открытых дверей веяло кондиционированной прохладой и каким-то цветочным запахом — возможно, именно цветущим лотосом. Точно сказать не могу — сам не нюхал.
Увидев нас, швейцар улыбнулся.
— Привет, ребятишки. Выглядите вы устало. Заходите, присаживайтесь.
За последнюю неделю я привык ко всему относиться с подозрением. Воображал, что любой встречный может оказаться чудовищем или богом, — предугадать невозможно. Но швейцар показался мне вполне нормальным. Кроме того, услышать сочувственный голос было так отрадно, что я кивнул и выразился в том смысле, что мы не прочь зайти. Едва мы оказались внутри и осмотрелись, Гроувер присвистнул:
— Ух ты!
Вестибюль целиком представлял собой огромный зал для развлечений. И я не имею в виду какие-то замшелые игры вроде «Пак-мэн» или игровых автоматов. Внутри находился водопад, обвивавший стеклянный лифт и уходивший вверх по крайней мере этажей на сорок. С одной стороны здания возвышалась стена для тренировки скалолазов. Здесь же располагались разнообразные приборы для создания виртуальной реальности, лабиринты с действующими лазерными ружьями. И сотни видеоигр, каждая размером с широкоэкранный телевизор. Словом, все, что душе угодно. За играми сидело несколько подростков — не так уж и много. Никаких очередей. Повсюду расхаживали официантки и стояли стойки с закусками — любыми, по выбору.
— Привет! — сказал коридорный. По крайней мере, я так понял, что это коридорный. На нем была бело-желтая гавайская рубашка с эмблемой лотоса, шорты и переговорное устройство на шее. — Добро пожаловать в казино «Лотос». Вот ключ от вашего номера.
— Да, но… — запинаясь, пробормотал я.
— Нет, нет, нет, — со смехом ответил коридорный. — Счета оплачены. Никаких надбавок, никаких чаевых. Просто поднимайтесь на верхний этаж, номер четыре тысячи первый. Если вам понадобится что-то еще, скажем пена для горячей ванны или набор для дартса — все, что пожелаете, — просто позвоните портье. Вот ваши карточки для игры в «Лотосе». Ими можно пользоваться и в любых других играх, а также в ресторанах и во время поездок.
Он вручил каждому из нас по зеленой пластиковой кредитке.
Я понимал, что тут, должно быть, какая-то ошибка. Коридорный явно считал нас детишками каких-то миллионеров. Однако я взял карточку и спросил:
— Сколько на ней?
— Что вы имеете в виду? — Коридорный нахмурился.
