По всей видимости, единственным исключением можно считать басков. Хотя их свирепства в отношении всего живого, кроме человека, в Новом Свете, в особенности — больших китов, были просто ужасающими, они, насколько известно, совершили ничтожно мало преступлений против туземного населения. Быть может, это объяснялось тем, что они испытывали к аборигенам нечто вроде симпатии, они сами подвергались унижениям со стороны европейцев как примитивный народ, держащийся своего древнего языка и культуры
[173]
. Сыграла роль в этом и зависть к замечательному мореходному искусству, которым исстари обладали баски, и то, что они преуспевали в промысле китов, поставляя на рынки Европы большую часть китового жира (важнейшей статьи экспорта в те времена), потреблявшегося на континенте.
Погоня за главными статьями экспорта — китовым усом и жиром — привели суда басков в залив Св. Лаврентия. Крупные мореходные суда, преследуя больших китов, миновали пролив Бель-Иль и вошли в акваторию залива, став предшественниками огромных флотилий китобойных судов, бороздивших эти воды в XVI в. Многие из них вели промысел у западных берегов Ньюфаундленда, ставших для басков столь же знакомыми, как и берега их родного Бискайского залива.
До наших дней здесь сохранился целый ряд баскских названий, правда, в несколько искаженном виде. Достаточно назвать Порт-о-Шуаз (Портучоа), Порт-о-Порт (Опорпорту) и Кейп Рэй (Кадаррайко).
Именно баски дали названия и многим племенам, обитавшим на побережье, где некогда были стоянки китобоев.
Одно из таких названий — джакатар.
Джакатар (произносится множеством способов, в том числе — джек-а-тар, жакотар, джекитар, джокатау и жаквитар) впервые появляется в исторических документах в середине XIX в. — в дневнике, который вел священник англиканской церкви в Санди Пойнт, что возле Сент-Джордж Бэй. Так, 23 мая 1857 года преподобный Генри Линд оставил такую запись:
«Ходил на встречу с одним бедняком… Он и его семейство принадлежат к всеми презираемому и унижаемому племени, именуемому джек-а-тары. Говорят они на странном диалекте, представляющем собой смесь французского и индейского; они ревностные католики и в то же время люди, держащиеся весьма беззаконных обычаев».
Хотя Великобритания до 1904 г. формально не вступала во владение западным Ньюфаундлендом, несколько английских коммерсантов с острова Джерси еще в 1840-е гг. обосновались на побережье Сент-Джордж Бэй. Они обратили внимание, что туземное население состоит из индейцев-кочевников племени микмак из Новой Шотландии, немногочисленных французов из Акади и смуглых, темноволосых и темноглазых туземцев, так называемых джакатаров.
А вот что говорит о джакатарах Леонард Мьюиз:
«Мы всегда приспосабливались ко времени и положению вещей. Браки с людьми других рас никогда не были для нас проблемой, и мы имеем давнюю историю контактов и сосуществования с другими народами. Мы всегда считали себя самих этакой смесью микмау, возможно, беотуков, французов и прочих европейских народов, и, однако, наша внешность и поведение всегда отличались от всех прочих.
Фрэнк Спек в своей книге, посвященной ранним культурам, говоря о людях, населявших эти земли в древности, упоминает о «древних» — не беотуках! — которые жили на побережье Сент-Джордж Бэй задолго до того, как сюда пришли люди племени микмау. Быть может, мы, джакатары, тоже происходим от них»
[174]
.
Некоторые филологи высказывают предположение, что название этого народа — джакатары — восходит к Джектар — прозвищу моряков английского королевского флота в дни парусных кораблей. Однако обитатели западного побережья Ньюфаундленда до 1840-х гг. (да и впоследствии тоже) имели весьма нечастые и спорадические контакты с британскими моряками. Видимо, сходство в звучании этих этнонимов следует считать случайным.
Но, быть может, термин джакатар имеет французское происхождение? Увы, никаких свидетельств, что так оно и было, у нас нет. А как насчет языка микмау? Увы, ответ будет точно таким же. Тогда, возможно, его создали беотуки? Вряд ли. Все, что мы знаем о языке беотуков, — это весьма скудный словарь, составленный со слов двух последних представителей этого народа; в нем не содержится ничего, способного пролить хоть какой-то свет на причины возникновения этнонима «джакатары».
И все же одна версия остается.
В эпоху Средневековья имя божие на языке басков звучало как Жаку, а его вариантом было Жайнко
[175]
. Что касается частицы тар, то она была и остается в языке басков суффиксом, означающим (помимо ряда других значений) качество притяжательности, связь с чем-либо. Лингвисты-баски рассказывали мне, что в XV в. использование термина жакутар могло быть вполне адекватным способом обозначения последователей или адептов христианского бога.
Первые баски, прибывшие на западное побережье Ньюфаундленда, видимо, сочли, что этот термин — вполне уместное название для туземцев, которые неожиданно для гостей оказались людьми, знакомыми с их, басков, богом, или даже проявили себя его ревностными почитателями. Такое название, на их взгляд, резко выделяло их из всех аборигенных племен, с которыми баскам доводилось встречаться, и служило уникальным фактором их отличия.
Несомненно, элементы религиозных представлений и практики остаются глубоко укорененными в человеческой культуре даже после серьезных изменений и переселений, спустя длительные периоды времени. В 1585 г., когда английский мореплаватель Джон Дэвис высадился на юго-восточном побережье Гренландии, он не встретил там ни единой живой души. Однако он нашел там захоронения (по-видимому, каменные крипты), в которых покоились тела туземцев, облаченных в одежды из тюленьих шкур. Ничто в этих захоронениях не указывало на контакты с европейцами, имевшие место в прошлом, — ничто, кроме крестов, воздвигнутых над могилами.
