Несколько цветистый стиль Клавдиана (он ведь, в конце концов, был поэтом), возможно, раздражает ученых педантов, но это отнюдь не повод, чтобы отрицать достоверность его повествования.
В конце 1940-х годов в Ирландии было сделано весьма примечательное открытие. В своей книге известный исландский историк Кристиан Элдьярн рассказывает о находке трех античных монет, которые были обнаружены в древних поселениях возле Хамарсфьордура на восточном побережье Исландии. Все три монеты — римские, так называемые антонинианы, отчеканенные в период между 270 и 305 гг. н э. Четвертый антониниан, относящийся к той же эпохе, был найден в другом поселении, также на восточном побережье Исландии.
Элдьярн не считает, как некоторые историки, что эти монеты представляют собой остатки старого клада, привезенного на Исландию его предками — викингами в IX в. По его мнению, римский корабль попал в шторм в водах к северу от Британии, потерял управление и был унесен ветрами к берегам Туле (Тили, то есть Исландии), где и потерпел крушение.
На мой взгляд, столь же правдоподобно и предположение, что этими монетами экипаж одного из кораблей Феодосия расплатился с альбанами, жившими на восточном побережье Исландии, за поставки свежего мяса или какой-либо другой провизии. Дело в том, что на окраины империи римские монеты обычно попадали через несколько поколений.
Тем не менее позитивное влияние, которое экспедиция Феодосия могла иметь на «северных варваров», как римляне по-прежнему называли пиктов, было весьма непродолжительным. Буквально через несколько лет после разгрома римского флота суда пиктов атаковали дозорные башни и опорные пункты ни много ни мало на побережье Ла-Манша. Примерно ок. Зб7 г. их силы штурмовали вал Адриана, а в конце того же века сумели прорваться через него, ошеломив римские гарнизоны и устремившись дальше на юг.
Быстрый упадок римского могущества на Британских островах повлек за собой настоящую эпидемию кровавых мятежей и восстаний. Ирландские рейнджеры обрушили свои набеги на западное побережье Британии, нападая на беззащитные селения когда и где вздумается. Все больше сакских и франкских банд занимались мародерством на всем протяжении южного и восточного побережья Британии. В последней четверти IV в. все эти разбойничьи банды, собравшись вместе, заключили нечто вроде альянса с пиктами и обрушились на земли Англии, устраивая грабежи и поджоги и угоняя жителей в рабство.
Что касается севера Британии, то там тоже настали тяжкие времена. Хотя пикты прекратили устраивать широкомасштабные грабительские походы на земли Альбы, отдельные вожди пиктов (да и ирландских кельтов) нередко совершали набеги на острова альбан, порой — просто ради развлечения и легкой славы, а то и в качестве боевой практики, чтобы мечи не ржавели в ножнах.
Ирландские хроники с гордостью упоминают о том, что король Ниалл по прозвищу Девять Заложников между 420 и 430 гг. совершил грабительский рейд на Гебридские острова; а его никак не назовешь первым ирландцем, занимавшимся подобным ремеслом. Ниалл и его современники были прославленными мародерами. В конце своей блистательной и кровавой карьеры он сам пропал без вести во время очередного похода i Alpi. Ученые переводят это место как «в Альпы», однако Альпы — это слишком далеко, даже для такого грозного ирландского рейнджера. На самом деле эта фраза практически наверняка означает «в Альбу».
Пикты и ирландцы были далеко не единственными мародерами. Так, в хранящем немало загадок введении к «Истории бриттов» Ненния, созданной в IX в., говорится, что в 443 г. Оркады (Оркадские острова) были «обескровлены Хенгистом».
Действительно, известно, что примерно около этого времени вождь племени ютов, носивший это имя, был приглашен королем бриттов Вортигерном оборонять его владения от рейдов грабителей и мародеров, среди которых, по всей видимости, были и пикты. Вполне возможно, что этот Хенгист мог сам совершить превентивный рейд на север. Его ничуть не смущало, становились его жертвами пикты или альбаны: скорее всего, он попросту не видел никакой разницы между ними. Поэтому-то Оркнейские острова и были обагрены кровью альбанов, а не саксов.
Вооруженные стычки и набеги стали обычным делом как на Северных островах, так и на прилегающих землях Британии. По-видимому, территориального урона Альба не понесла, ибо разбойники могли счесть ее земли чертовски суровыми и малопригодными для скотоводства и земледелия, да и рыболовство здесь было делом весьма опасным, ибо, завидев на горизонте корпус или парус неприятельского судна, надо было спасаться бегством. Так древние брочи вновь стали служить укрытием мирным жителям.
Добытчики «валюты» и торговцы-мореплаватели также столкнулись с серьезными проблемами. Хотя большинство пиктских и гэльских (кельтских) пиратов не слишком увлекала перспектива далекого и опасного плавания на север, к берегам Тили, они горели желанием пограбить и обобрать дочиста корабли оркнейских купцов, шедшие на юг с грузом «валюты» или возвращающиеся домой с редкостными заморскими товарами на борту.
На мой взгляд, многие капитаны торговых судов, опасаясь потерять свой корабль, прекратили плавать по старым путям между Ирландией и Британией, предпочитая совершать плавания от Шетландских островов в Норвегию и уже там обменивать моржовую кость и меха на товары, доставлявшиеся на север по торговым путям, пролегающим через Францию и Германию в Данию и дальше, в Норвегию.
Это был весьма опасный бизнес. Норманны в лучшем случае были ненадежными торговыми партнерами, а в худшем стремились попросту захватить силой все, что могло им приглянуться, будь то товары, люди или, наконец, корабли. Торговля с Норвегией была занятием крайне рискованным, на которое можно отважиться, если ничего другого просто не было.
Более того, норманны были людьми весьма переимчивыми. Я убежден, что контакты с альбанами и сам вид их морских кораблей и ладей стали важным, а возможно, и решающим фактором, побудившим норвежцев перейти от плаваний в прибрежных водах к дальним морским походам. Подобный переход начался примерно с конца VI в. и завершился тем, что скандинавы вскоре стали самыми грозными и беспощадными морскими разбойниками всех времен и народов.
Кроме того, в то время климат Северной Атлантики претерпел резкие положительные изменения. Из десятилетия в десятилетие климат в здешнем регионе становился заметно теплее, суше и солнечнее. Это позволило земледельцам вновь взяться за плуг и распахать свои заброшенные было поля, а рыбакам — чаще выходить в море и не зависеть от прихоти штормов.
В окрестностях Тили (Исландии) арктические паковые льды отступили настолько далеко на север, что с острова их стало практически не видно. Вместе со льдами ушли и грозные северные медведи, самки которых прежде часто приплывали на дрейфующих льдинах на юг, где, выбравшись на берег, давали жизнь потомству.
Изменения климата коснулись и других морских млекопитающих. Так, например, нарвалы, спирально закрученные бивни которых были в числе продуктов северного «экспорта», всегда пользовавшихся повышенным спросом, покинули заметно потеплевшие воды вокруг Тили. Перестали встречаться в здешних местах и громадные стада северных тюленей — лысунов (гренландских тюленей) и хохлачей, — от которых не так давно паковый лед к северо-западу от Тили казался сплошь покрытым черными пятнами.
