Здесь пришло время расставаться. «Нарвал» взял курс на север, в сторону залива Мерчантс Бэй (Купеческий залив), где его команда добыла множество секачей, нежившихся на лежбищах в первъх лучах летнего солнца. Когда же уцелевшие моржи бросились в море, направившись к дальним лежбищам в высоких арктических широтах, «Нарвал» повернул на юг и поплыл к поселению своего клана на берегу Унгава Бэй.
Под присмотром опытного лоцмана-альбана «Сент-Стефан» направился на юг от мыса Кейп Дайер, миновав широкие устья Камберленд Саунд и Фробистер Бэй на пути к острову Резолюшн и далее, в Гудзонов пролив. Лоцман на каждом шагу показывал подопечным ориентиры в море и на суше, и капитан делал тщательные пометки в своей собственной книжке — системе знаков и замечаний для здешних вод. Карт и лоций в те времена еще не существовало. Каждый капитан годами создавал и берег свою собственную запись, указывающую, как добраться из одного места в другое, чего и где надлежит остерегаться, сколько времени занимает плавание, какие погодные условия могут встретиться в пути и, наконец, каковы особенности морей, по которым судну предстоит плыть.
Корабль оказался втянутым в бурный приливный поток, несший свои воды в Гудзоновом проливе. Во время отлива лоцман вел корабль настолько близко к северному берегу, что команда с ужасом видела почти под самым днищем своего судна огромные валуны и рифы. Когда же наступал прилив, лоцман направлял судно в самую пучину, так что земля, казалось, почти скрывалась из глаз.
Берега, вдоль которых шел корабль, были настолько живописными, что команда, впервые оказавшись в этих местах, невольно залюбовалась панорамой берега. Однако это продолжалось недолго, так как вскоре корабль вошел в полосу тумана, настолько густого, что с палубы не были видны ни верхушка мачты, ни даже конец бушприта. Это был Фогги Стрейт (Туманный пролив), как называли его мореплаватели, который был и остается одной из самых мощных в мире «установок» по производству туманов.
Уповая на провидение и полагаясь на собственные знания течений и дна, лоцман наконец спокойно и безопасно провел огромный корабль вокруг возвышенных земель Кейп Хоуп Адванс в залив Дайана Бэй. Дайана Бэй, занимающий стратегическое положение на западном перешейке между Унгава Бэй и Гудзоновым проливом, легко узнать с моря при приближении к нему. Он представляет собой также одну из лучших глубоководных гаваней в восточной Арктике, служа ее естественными воротами.
Прибытие «Сент-Стефана» стало заметным событием. До сих пор лишь очень и очень немногие европейские суда заплывали так далеко на запад, предпочитая встречаться и заключать сделки с добытчиками «валюты» в гаванях на Кроне. Однако мореплаватели, которым хватало отваги, чтобы наведаться в залив Дайана Бэй, пользовались всеми преимуществами права первого выбора «валюты», а хозяин — капитан «Сент-Стефана» — был человеком смелым, готовым отправиться куда угодно, лишь бы это принесло солидные дивиденды.
Как только «Сент-Стефан» бросил якорь на рейде под защитой трех высоких сторожевых башен-вышек, возвышавшихся на островке Дайана Айленд, из всех поселений клана по берегам залива спешно отправились лодки, чтобы доставить и на юг, и на север привезенные им новости. Лодки эти, шести- и восьмивесельные, представляли собой легкие, но прочные суда, маневренные и быстроходные. И уже через неделю они разнесли весть о прибытии «Сент-Стефана» в большинство поселений клана, а заодно и на стоянки тунитов.
Вскоре в Дайана Бэй собралось множество тяжело нагруженных лодок альбанов и утлых суденышек тунитов. Не успела подойти к концу вторая неделя, как на острове Дайана Айленд развернулась оживленная торговля. Это был настоящий базар, привлекавший издалека группы тунитов, артели альбанов — добытчиков «валюты» из других селений клана и немало ливьеров — потомков от смешанных браков между альбанами и тунитами
[88]
.
«Фарфарер» тем временем, покинув побережье Кроны, попал в сильный шторм. Волны бушевали день и ночь. Но затем ветер поменялся на южный, что позволило кораблю пересечь Лабрадорский пролив и войти в Фогги Стрейт, будучи обглоданным буквально до костей.
Когда на восьмой день после отплытия с Кроны впередсмотрящий заметил впереди северную оконечность полуострова Лабрадор, эти южные ворота
Гудзонова пролива, никто из двенадцати мужчин и пяти женщин, находившихся на борту, не выразил радости более бурной, чем тунитка — жена капитана. Эта молодая женщина пришла в неистовый восторг от перспективы скорого возвращения на родную землю и в родной дом после целого года, который она провела вместе с мужем на его родине — Кроне. Да, там ее приняли и встретили очень приветливо, но ее дом был здесь, на западе.
«Фарфарер» встретил в Фогги Стрейт лишь редкие пряди тумана. Капитан, спеша воспользоваться столь редкой в этих краях удачей, направил судно прямо через устье Унгава Бэй к острову Памиок, расположенному в устье Пейн Ривер, примерно в семидесяти милях к югу от Дайана Бэй.
Небольшой, пустынный, но расположенный на редкость удачно, остров Памиок первоначально служил стоянкой для добытчиков «валюты» сразу из четырех кланов. Два из них впоследствии объединились и построили вдвое бОльшие фундаменты для дома длиной почти девяносто футов, на которых могли разместиться сразу две большие ладьи, опрокинутые кверху днищем. Что касается других кланов, одним из которых был клан «Фарфарер», то они построили здесь для себя отдельные фундаменты.
В последующие десятилетия три из этих кланов обосновались на западных землях. Таким образом, они надолго покидали Памиок, проводя летний сезон на далеких берегах Гудзонова залива, а зимовки — в компании тунитов на берегах большого озера, раскинувшегося на полуострове Унгава.
В НАЧАЛЕ ЛЕТА 1948 г. ЖАК РУССО, ВЕДУЩИЙ АРХЕОЛОГ Канадского национального музея, в сопровождении молодого французского антрополога по имени Жан Мише, решил отправиться на экскурсию и пересечь полуостров Унгава с запада на восток.
Маршрут путешествия на каноэ протяженностью четыреста с лишним миль пролегал вверх по реке Когалук от залива Повунгнитук Бэй до озера Пейн, далее вниз по Пейн Ривер до залива Унгава Бэй. Маршрут этот не был нанесен на карту, и, по словам отца Стейнмана, священника приходской церкви, с которым я общался, когда в конце 1960-х гг. приезжал в Облейт Мишн, по нему никогда еще не проходил никто из белых людей.
«Да, в наши времена на подобное не отваживался никто, — доверительно поведал мне преподобный отец, — хотя инуиты утверждают, что некогда это был весьма оживленный путь. На пути встречается немало пещер. Больших, а не инукшуков. Старые люди говорят, что пирамиды эти были построены каблунаитами — то есть белыми (бледнолицыми) людьми — еще до того, как в эти края пришли инуиты. Я могу показать вам фото одной такой пирамиды, находящейся неподалеку, на побережье. Говорят, у нее была пирамида-двойник, но несколько лет назад самозваные «исследователи» разрушили ее до основания, пытаясь узнать, нет ли в ней каких-либо тайных знаний».
