Полы в домах на стоянке Картьер отличались от руин, обнаруженных Ли ранее, еще и тем, что на них не сохранилось никаких следов артефактов, отходов производства орудий труда или хотя бы обычного кухонного мусора.
«Казалось, — писал Ли, — здесь навела порядок старательная и чистоплотная хаусфрау-датчанка
[95]
. Ни единой косточки. Никаких следов древесного угля. Ни соринки из того мусора, который обычно оставляли люди Дорсетской культуры или культуры Туле, хотя и те и другие явно жили здесь позже, ибо извлекли камни из стен домов и прочих построек, чтобы использовать их в качестве укрытия для запасов мяса и привязки своих палаточных жилищ».
Среди сооружений, поврежденных или разрушенных позднейшими пришельцами, выделяются три массивные постройки, одна из которых находится на восточной, а две другие — на западной оконечности стоянки. Все три сегодня представляют всего лишь груды камней. И хотя Ли не завершил их раскопки, он пришел к выводу, что эти объекты некогда были большими башнями, которые охотники культуры Туле или инуиты разрушили, превратив в кладовые для мяса.
Насколько велики могли быть первоначально эти башни? Судя по количеству камней, Ли подсчитал, что их диаметр составлял не менее четырех футов, а высота — около двенадцати.
Датировка этих домов по радиоуглеродному методу представляется невозможной, поскольку от первоначальных сооружений сохранилось крайне мало органических материалов. Впрочем, мигранты, побывавшие здесь в позднейшие времена, воспользовались камнями из стен одного дома, чтобы сложить круг для привязки своих палаток. Внутри этого круга Ли обнаружил очаг, в котором осталось вполне достаточно обгоревшего древесного угля для проб. Анализ проб позволил датировать их примерно 1390 г., тем самым подтвердив, что длинные дома, камни из стен которых были взяты для строительства крута, к тому времени уже существовали. Ли высказал предположение, что деревня могла быть построена ок. 1000 г., и пришел к выводу, что ее строителями были европейцы или, по крайней мере, народ, испытавший их культурное влияние.
Остатки мощенного булыжником пола в развалинах самого западного дома стоянки Картьер на Пейн Хаус.
Увы, оценки и выводы Ли не произвели ни малейшего впечатления на археологическую элиту. Традиционные взгляды по-прежнему утверждали, что в доколумбову эпоху в Канадской Арктике обитали только туземные индейские племена. Шли годы, и Ли чувствовал себя все более и более одиноким маргиналом в своей области. У светил ортодоксальной науки не вызвало особого восторга и его заявление, что если кому-нибудь однажды удастся откопать в Арктике Святой Грааль, то его создание можно будет приписать людям Дорсетской культуры.
Ли упрямо продолжал идти своим собственным путем. Вскоре последовала отставка Жака Руссо, а его преемник на посту руководителя Центра исследований истории Севера немедленно уволил Ли. После этого все просьбы Тома о предоставлении ему хотя бы скромных грантов для продолжения исследований встречали неизменный отказ во всех финансовых фондах, включая и Совет Канады.
И все же Ли по-прежнему не желал смириться и уступить. В полевой сезон 1982 г. он возвратился на одно из своих прежних и наиболее противоречивых мест раскопок — Шегвианадах, на острове Мантулин Айленд. Там еще в 1950-е гг. Ли удалось обнаружить убедительные свидетельства того, что люди жили на Американском континенте еще до последнего Ледникового периода. Естественно, столь сенсационно ранняя дата была неприемлемой для светил науки, которые решительно отвергли находки Ли. Зато в наши дни многие археологи вполне допускают возможность, что люди в Северной Америке жили более тридцати тысяч лет назад. И Том надеялся подтвердить свои прежние выводы еще одной значительной находкой.
А неделю спустя он скончался от обширного инфаркта.
На протяжении веков основным источником питания для многих семейств тунитов, обитавших на побережье полуострова Унгава, служили несметные стада северных оленей карибу, переправлявшиеся через узкую протоку на восточной оконечности Пейн Лейк, направляясь на свои зимовья на востоке. В начале сентября люди поднимались в эти места на лодках с моря и заходили в узкую протоку озера. Здесь они, еще до прибытия основных стад с севера, строили загоны и охотничьи ловушки для карибу. Этот осенний промысел проводился частично на суше с помощью луков и стрел и частично непосредственно в водах протоки, где охотники прямо с лодок били копьями множество плывущих животных. Забив и надежно спрятав в каменных кладовых достаточный запас оленьих туш на зиму, туниты поселялись в своих полуподземных жилищах, наслаждаясь спокойной и сытной жизнью на зимовке.
Мы, жители юга, склонны считать зиму в арктических широтах мертвым сезоном, тягостным временем голода и холода. Но те, кому доводилось поближе познакомиться с образом жизни инуитов, знают, что это, мягко говоря, заблуждение. Для тунитов, живших на берегах Пейн Лейк, зима, напротив, была приятным временем отдыха, долгим сезоном походов в гости, пиров и угощений, когда пели песни, делали всевозможные орудия, шили одежду, занимались любовью и вволю отсыпались. А если людям становилось скучно в своих тесных домиках, они могли отправиться на озеро и порыбачить прямо на льду, пробив в нем полынью. Или, когда светила яркая луна, поохотиться в тундре на зайцев и лисиц. Кладовые, забитые еще с осени, ломились от мяса, жира и сала, способных обеспечить сытую и благополучную жизнь клана до весны, когда стада карибу двинутся с востока на запад.
Когда лед на реках наконец таял, туниты спускали на воду свои каноэ и возвращались на побережье, чтобы в недолгие летние месяцы насладиться блаженным теплом возле моря.
На мой взгляд, события развивались так. Побывав на побережье Унгава Бэй и познакомившись с укладом жизни тамошних туземцев, некоторые предприимчивые добытчики «валюты», образно говоря, позаимствовали листок из книги бытия тунитов и отправились на Пейн Лейк, чтобы зазимовать там вместе с аборигенами. Это был куда более рациональный и приятный способ выжить, чем оставаться в своих плохо отапливаемых длинных домах, расположенных неподалеку от замерзшего побережья.
В последующие несколько десятилетий все больше и больше добытчиков «валюты» осознавало разумность зимовки в глубинных районах, где имелся неисчерпаемый источник самой лучшей пищи (мяса и жира оленей карибу, а также свежепойманной рыбы) и, кроме того, куда более надежные запасы топлива, чем можно было найти на побережье.
Однако, вероятно, не всем альбанам пришлась по нраву сонная жвачная жизнь тунитов в их мрачных зимних землянках. Я думаю, многие из альбанов предпочитали следовать своим собственным традициям, и именно такими и были люди, построившие деревню на стоянке Картьер. Немаловажно, что она была построена в нескольких милях от многолюдного поселения тунитов и к тому же на противоположном берегу озера, ибо ее обитатели, видимо, хотели обеспечить этим некоторую степень самостоятельности.
