Я носил вас (как бы) на орлиных крыльях и принес вас к Себе.
Многие ждали всеобщего недовольства, хотя это не единственный текст в Пятикнижии, соединяющий Иегову и орла, но все-таки Бога никогда еще не изображали в виде птицы, тем более что римская военная символика уже давно сделала из орла знак иноземного угнетения. Кроме того, Моисеев Закон запрещал ставить идолов.
Царевич Архелай, сын Ирода и его наследник, пожелал заручиться благословением Синедриона. Когда новый первосвященник в слезах явился к нему и стал умолять, чтобы он уговорил отца убрать орла, он пообещал сделать все от него зависящее. Вместе с братом, царевичем Филиппом, внуком Симона-первосвященника, он отправился к отцу, но едва они заговорили о деле, как Ирод вышел из себя, выпрыгнул из кресла, стал плевать им в лицо и выталкивать из покоев. Счастье еще, что они остались живы. В тот же день Ирод изменил завещание, вычеркнул из него Архелая и Филиппа и назначил наследником своего младшего сына Ирода Антипу.
Первосвященник сообщил Синедриону, что Ирод не уберет орла, и Иуда, сын Сепфоры, с Матфием, сыном Маргала, и другими фарисеями-патриотами подвигли на это своих учеников. Юноши с превеликой храбростью отправились посреди дня крушить идолище. Одни вскарабкались на ворота, откуда спустились на веревках, чтоб дотянуться до орла, которого хотели подцепить баграми и сбить топорами. Другие, и среди них побившие камнями Захарию юные саддукеи, стояли внизу с обнаженными мечами, готовые убить любого, кто пожелает им помешать. Как только орел упал, прибежал начальник Храмовой стражи Сарми, а с ним многие левиты и кельты из дворцовой стражи. Они арестовали юношей, всего человек сорок. Сарми потащил их к Ироду, рычавшему в своих покоях, как лев в логове. Не помня себя от ярости, он допытывался, кто приказал им сбросить орла.
Они же ответили:
— Если тебе угодно, царь, то Господь Бог через своего раба Моисея.
— Святотатцы! Убейте их!
— Убивай, если хочешь, — заявил один из юных фарисеев, — но душа бессмертна, и за то, что мы были послушны Закону, мы воскреснем, как только ты нас закопаешь в могилу.
— Ну, нет! — взревел Ирод. — Я сожгу вас. Сожгу! Вы слышите? А пепел развею! Можете даже не мечтать о воскресении!
Ирод уселся на носилки и отправился во Двор язычников, где обратился со страстной речью ко всем, кто там был. Он обвинил первосвященника в подстрекательстве к бунту. Ждали, что на смерть пойдет весь Синедрион. Первосвященник в траурных одеждах вышел из Святилища и простерся перед Иродом, моля о милосердии и обещая предать в его руки всех старцев, которые подвигли юнцов на преступное деяние.
Ирод сделал вид, что доволен. Он приказал побить камнями всех, кто стоял на страже, но разрешил предать их тела земле. Однако тех, кто сбивал орла, вместе со старцами фарисеями и подстрекателем молодых саддукеев Рувимом, сыном Авдиила, он заживо сжег в своем дворце, посвятив их тела богу своих отцов. Так был отомщен Захария. В ту ночь, то есть тринадцатого марта, случилось затмение луны, которое и удивило, и обрадовало Ирода.
На другой день царевич Архелай написал отцу: «Отец, ты ненавидишь меня, но я все равно тебя люблю, и у меня есть кое-что важное сообщить тебе. Ты увидишь, что мое сердце жаждет вернуть твою любовь».
Ирод велел привести его.
Плача якобы от радости вновь лицезреть своего отца, Архелай попросил разрешения говорить с ним с глазу на глаз.
Ирод приказал всем выйти. Оставив только глухих стражников, он потребовал, чтобы Архелай говорил коротко и по делу.
— Отец, это случилось в Вифлееме месяца два-три назад, и все об этом знают. В Вифлееме-Ефрафе, а не в Вифлееме Галилейском.
— Что случилось, празднословец?
— Родился ребенок. В пещере. Пещера называется Гротом Таммуза. Тамошние жители говорят, что это тот самый Ребенок, о котором было пророчество.
Ирод подался вперед.
— Кто его родители? — спросил он.
— Никто не мог назвать их имена, хотя считается, что они из дома Давидова и в Вифлеем приехали как гости. Недалеко от города у юной и прекрасной женщины начались схватки, поэтому ее отнесли в пещеру, и она там родила. Ее служанка помогала ей при родах, и она же приказала каким-то пастухам-кенитам, которые владеют там землями, натаскать воды. Пастухи были в восторге оттого, что ребенок родился в Гроте, да еще в день, который называется Днем мира. Их была целая толпа, и они все глазели на ребенка, который лежал в корзине, принадлежащей Таммузу. Но еще больше всех поразила повитуха, когда сказала, что женщина — девственница. Они тотчас вспомнили пророчество Исайи: «Дева во чреве примет и родит Сына». Конечно, это против всех законов природы, но я говорю тебе, как сам слышал. Три дня родители с ребенком оставались в пещере, а потом уехали. Ночью. А кениты и землепашцы со всей округи все шли и шли взглянуть на пещеру и восславить ребенка. Говорят, отец очень стар, кроток и довольно состоятелен.
— Что еще?
— Говорят, когда старик и его молодая жена шли по дороге, еще до того, как очутились в Гроте, он ее спросил: «Женщина, отчего ты то плачешь, то смеешься?» А она ему ответила: «Потому что глазами моих мыслей вижу две толпы. В той, что по левую руку, люди плачут, а в той, что по правую, — смеются». И вот что еще странно. Пастухи клянутся, будто в середине дня, прежде чем до них дошла счастливая весть, время как бы остановилось. Один сидел на берегу реки и мыл после обеда руки, когда увидал летевшую над долиной цаплю, которая вдруг застыла в воздухе, словно ее держала чья-то невидимая рука. Тогда он оглянулся на остальных. Они еще не кончили обедать, поэтому сидели вокруг блюда с вареным ячменем и бараниной и руками брали из него куски, как это принято у пастухов. Кто только что ухватился за кусок, так и застыл с куском в руке. Кто жевал, застыл с куском во рту. Чуть выше по течению один из пастухов поил овец. Так вот, овцы стояли, уткнувшись мордами в воду, но пить не пили. Он успел сосчитать до пятидесяти, а потом все потихоньку вернулось на свои места. Из леса, что на вершине горы, до него все время доносилась музыка. Этот лес — священный лес Таммуза. И еще чей-то голос прокричал: «Дева родила. Воссиял свет».
Ирод медленно проговорил:
— Ты рассказал, мой сын, очень странную историю, и я благодарен тебе за То, что ты не скрыл ее от меня. Мне важно точно знать, когда остановилось время, потому что в эту минуту родился младенец. Кени-ты-кочевники верят, будто во время зимнего солнцестояния солнце собирает растраченные за год силы и вся Природа делает то же самое, оттого-то они и называют этот день Днем мира. По какой-то непонятной причине это поверье попало в рассказ о победе Иисуса над пятью царями Аморрейскими, вероятно, из древней песни: «Стой, солнце, над Гаваоном!» В ней прославляется зимнее рождение Бога-Солнца. Я верю, что дева могла родить дитя. Отчего бы женщине не забеременеть, сохранив при этом подтверждение своей девственности? Такие случаи бывали. Ладно, мой Ар-хелай, докажи мне, что ты мудр. Ребенок, коли он родился, из-за многих совпадений принесет нашей стране неисчислимые бедствия. Вспомни еще пророчество о Мессии. Что ты посоветуешь? Архелай подумал и ответил:
