— Перси, не надо.
— Лука и впрямь может быть тут. Или… или, например, Кронос. Мы должны узнать, что происходит в их логове.
Аннабет мгновение колебалась.
— Тогда мы все пойдем с тобой, — сказала она.
— Нет. Слишком велика опасность. Если враги захватят Нико или, например, Рейчел, то могут использовать их. Ты должна остаться тут и охранять ребят.
Я не стал говорить Аннабет о том, что беспокоюсь и за нее тоже. Я не был уверен, как она поступит, если еще раз встретится с Лукой. Ему уже столько раз удавалось обманывать ее и заставлять действовать по своей указке.
— Перси, не ходи туда, — присоединилась Рейчел. — Нельзя идти туда одному.
— Я быстро. Обещаю не делать никаких глупостей.
Аннабет вынула из кармана бейсболку-невидимку и протянула мне.
— По крайней мере, возьми это. И в самом деле, будь поосторожнее.
— Спасибо.
В прошлый раз, когда мы с ней расставались, это было у горы Сент-Хеленс, и она поцеловала меня на прощание. Ну что ж, в этот раз мне хоть шапка-невидимка досталась.
Я надел ее на голову и пошутил:
— В путь тронулось ничто.
Потом рассмеялся и, невидимый, скользнул в темноту туннеля.
* * *
Не успел я даже добраться до лаза в туннель, как до меня донеслись чьи-то голоса, вернее, это были те рычащие и лающие звуки, которые издавали подводные кузнецы, тельхины.
— Хорошо хоть лезвие нам удалось сохранить, — сказал один из них. — Хозяин еще наградит нас за это.
— Да! Да! — пролаял другой. — Награда превзойдет наши ожидания.
Третий голос, он больше походил на человеческий, продолжил:
— Гм, да, славно вышло. А теперь, если я вам больше не нужен, я…
— Нет, полукровка! — взвыл тельхин. — Ты должен помочь нам преподнести это хозяину. Великая честь!
— Нет уж, спасибо, — отказался его собеседник, и в эту минуту я узнал голос Эфана Накамуры, парня, который сбежал от нас после того, как я спас его жалкую жизнь на арене Антея.
Я, пригнувшись, двинулся к входу в туннель. Потом вспомнил, что я невидимка, и встал.
Резкий порыв холодного воздуха так решительно набросился на меня, что чуть с ног не свалил. С трудом удержавшись, я огляделся и понял, что нахожусь на вершине горы Тамалпаис. Далеко внизу простирался Тихий океан, под затянутыми облаками небом его безбрежные воды казались серыми и мрачными. Примерно в двадцати футах от меня, вниз по склону, двое тельхинов укладывали на большой обломок скалы какой-то длинный и узкий предмет, завернутый в черную ткань. Эфан помогал разворачивать обертку.
— Поосторожней, дурак, — огрызнулся один из тельхинов. — Одно прикосновение, и твоя душа распрощается с телом.
Эфан вздрогнул и отдернул руки.
— Тогда лучше занимайтесь этим сами, без меня.
Я поднял глаза вверх. На вершине горы возвышалась крепость, выстроенная из черного мрамора, точно такая, какой я видел ее в своих снах. Она напоминала необычайно большой мавзолей, со стенами в пятьдесят футов высотой. Понятия не имею, как смертные умудряются не замечать ее тут. Но все, что находилось ниже вершины, казалось мне каким-то призрачным, будто между мной и подошвой горы натянули плотную вуаль. Здесь работала магия — настоящий мощный Туман. Над моей головой тучи быстро неслись и закручивались, образуя огромную воронку. Я не видел Атласа, но до меня доносились его громкие стоны, далеко в вышине он сгибался под тяжестью небесного свода, держа его на плечах прямо над самой крепостью.
— Готово! — воскликнул тельхин.
С крайней осторожностью он приподнял край ткани, и от представшего моим глазам зрелища кровь застыла у меня в жилах.
Это была коса — ее шестифутовое лезвие изгибалось наподобие полумесяца, ее длинную деревянную рукоятку плотно облегала кожаная оплетка. Лезвие сверкало двумя оттенками — цветами стали и небесной бронзы. Это и было оружие Кроноса, то самое, которым он пронзил своего отца Урана, прежде чем боги захватили в плен его самого, обезоружили и бросили в Тартар. Сейчас это страшнейшее оружие выковали заново.
— Лезвие нужно освятить в крови, — сказал тельхин. — Тогда ты, полукровка, сможешь преподнести эту косу повелителю при его пробуждении.
Не раздумывая, я кинулся бежать к крепости с такой скоростью, что у меня даже в ушах засвистело. Больше всего в жизни я не хотел приближаться к этому мерзкому черному мавзолею, но я знал, что должен это сделать. Нельзя позволить Кроносу проснуться, и помешать этому могу сейчас только я. Может, это мой последний шанс!
Я ворвался в полутемный вестибюль, помчался дальше и очутился в главном парадном зале. Пол здесь весь сверкал, как рояль из черного дерева, — он был по-настоящему черным, но вместе с тем полным света. Черные мраморные статуи рядами выстроились вдоль стен. Лица их мне были незнакомы, но я не сомневался, что статуи изображают титанов, которые правили миром до прихода богов. В конце зала между двумя бронзовыми жаровнями над полом возвышался невысокий круглый помост. И на нем стоял золотой саркофаг.
В зале царила полная тишина, только огонь потрескивал в жаровнях. Ни Луки, ни охраны. Никого.
Подозрительно как-то, сообразил я, но все-таки двинулся к помосту.
Саркофаг был именно таким, каким я запомнил по своему сну, длина его — футов десять — намного превышала человеческий рост. На стенках саркофага изображались сцены смерти и разрушения, фигуры богов, растоптанных собственными конями и раздавленных колесницами, самые знаменитые мировые достопримечательности, но только разрушенные или сожженные. И этот саркофаг явно обладал собственной аурой, от него исходила такая мощная струя ледяного воздуха, будто я залез в холодильник. У меня даже пар изо рта повалил.
Я вытащил Анаклузмос и, ощутив в руке знакомую тяжесть, почувствовал себя чуточку увереннее.
Раньше, когда я оказывался поблизости от Кроноса, его злобный голос тут же начинал звучать у меня в голове. Так почему же я не слышу его сейчас? Повелитель титанов был когда-то разрублен на тысячу кусков, с ним расправились его собственной косой. Что я увижу, если откину крышку этого гроба? Неужели для Кроноса уже успели создать новое тело?
Ответа я не знал. Мне было известно только, что он собирается восстать из мертвых и что я должен сразить его до того, как он это сделает.
Я застыл, стоя над саркофагом. Крышку его украшали еще более жестокие и выразительные рисунки, чем на стенке — на ней изображались сцены резни и порабощения. В самом центре шла надпись на древнем языке, на котором говорили тогда, когда еще не было греческого. Это был магический язык. Конечно, точно я не мог прочесть надпись, но приблизительно знал ее смысл: «КРОНОС, ПОВЕЛИТЕЛЬ ВРЕМЕНИ».
Я коснулся рукой крышки саркофага, и кончики пальцев сразу аж посинели от холода. Мороз пробрал меня до костей.
