Вечером мальчики опять пошли в театр. Вернулись они в двенадцатом часу; Джордж поднялся наверх, чтобы пожелать матери спокойной ночи, а Бэзилу поручил исследовать содержимое ледника. В темном чулане, пытаясь на ощупь определить, где включается свет, он вздрогнул, услышав, как в кухне кто-то произнес его имя.
— …мистер Бэзил Дюк Ли.
— Ничего против него не имею. — Бэзил узнал манеру Скидди де Винчи растягивать слова. — Он же сущий ребенок.
— Неправда, он мерзкий маленький ханжа, — безапелляционно заявила Джобена. — Читал мне замшелые нотации про никотин, танцы, поцелуи и про то, как в моей жизни появится честный и порядочный мужчина… ты же понимаешь: честный и порядочный мужчина. Думаю, он имел в виду себя, потому как бахвалился, что живет безупречной жизнью. Ох, до чего елейно, просто жуть, меня едва не стошнило. Первый раз в жизни мне захотелось выпить коктейль.
— Да ладно, он всего лишь ребенок, — беззлобно повторил Скидди. — У него переходный возраст. Успеет еще повзрослеть.
Бэзил в ужасе застыл; его лицо пылало, челюсть отвисла. Больше всего ему хотелось унести ноги, но он прирос к полу.
— О добродетельных мужчинах я рассуждаю исключительно в непечатных выражениях, — сказала Джобена через секунду. — Видимо, я от рождения порочна, Скидди; во всяком случае, общение с благопристойными молодыми людьми всегда вызывает у меня такую реакцию.
— Тогда как насчет меня, Джобена?
Последовала долгая пауза.
— На этот раз со мной что-то произошло, — в конце концов призналась она. — Вчера я считала, что между нами все кончено, Скидди, но потом у меня перед глазами толпой замелькали такие, как этот Бэзил Дюк Ли, только взрослые, и все просили меня разделить их безупречную жизнь. Но это не по мне… совершенно точно. Если хочешь, я выйду за тебя в Гринвич-Виллидж
[35]
— прямо завтра.
III
В час ночи у Бэзила еще горел свет. Расхаживая по комнате, он мысленно разбирал одно судебное дело за другим с Джобеной в роли злодейки, но любое из них разбивалось о скалу горького унижения. «Мерзкий маленький ханжа» — эти слова, произнесенные с убежденностью и презрением, перечеркнули все высокие принципы Джона Грэнби. Вот к чему привело рабское преклонение перед теми, кем он восхищался; а за последние сутки Джобена стала главной движущей силой его жизни, и в глубине души Бэзил чувствовал, что она права.
Когда он проснулся в День благодарения, под глазами у него темнели круги. Саквояж, уложенный для немедленного отъезда, напоминал о позоре прошлой ночи; размякший со сна, Бэзил валялся в постели, глядя в потолок; глаза полнились крупными слезами. Человек постарше мог бы прикрыться благими намерениями, но Бэзил не находил себе оправданий. Шестнадцать лет он плыл по течению без руля и без ветрил, направляемый лишь собственной боевитостью, да еще тем обстоятельством, что взрослые, кроме Джона Грэнби, никогда не захватывали его воображения. Теперь Джон Грэнби растворился без следа, и Бэзил принял как должное, что теперь ему самому, в одиночку, без советчиков, придется восстанавливать подмоченную репутацию.
Наверняка он знал только одно: Джобена не должна выйти за Скидди де Винчи. Бэзил отказывался нести ответственность за такой ее поступок. Если понадобится, он готов был пойти к отцу Джобены и все ему рассказать.
Через полчаса, выйдя из своей комнаты, он столкнулся с ней в коридоре. На ней был модный голубой костюм с узкой юбкой и льняная блуза с рюшами у ворота. Слегка подняв ресницы, она вежливо пожелала ему доброго утра.
— Мне нужно с тобой поговорить, — зачастил он.
— Ой, извини. — (Его сильно смутило, что она улыбалась ему как ни в чем не бывало.) — У меня всего одна минутка.
— Это очень важно. Я знаю, что вызываю у тебя неприязнь…
— Что за вздор! — Она весело рассмеялась. — Я прекрасно к тебе отношусь. Откуда такие дурацкие мысли?
Не успел он ответить, как она торопливо помахала ему рукой и сбежала вниз по лестнице.
Джордж уехал в город, и Бэзил, не замечая крупных, прицельно падавших снежинок, все утро прогуливался по Центральному парку и репетировал речь, заготовленную для мистера Дорси.
«Мое дело сторона, просто мне больно видеть, как ваша дочь растрачивает свою жизнь на беспутного человека. Будь у меня дочь с подобным отношением к жизни, я был бы только признателен тому, кто смог бы раскрыть мне глаза, потому я и пришел к вам. Разумеется, после этого я не смогу оставаться в вашем доме, а потому прощаюсь».
В четверть первого, томясь ожиданием в гостиной, он услышал, как вошел мистер Дорси. Бэзил поспешил наверх, но мистер Дорси уже зашел в лифт и нажал на кнопку. Пустившись наперегонки с механизмом на третий этаж, Бэзил застал мистера Дорси в холле.
— Это касается вашей дочери… — взволнованно начал он, — это касается вашей дочери…
— Слушаю, — остановился мистер Дорси, — с Джобеной что-то не так?
— Мне нужно поговорить с вами о ней.
Мистер Дорси засмеялся:
— Уж не собираешься ли ты просить ее руки?
— О нет.
— Ну хорошо, давай поговорим после ужина, когда съедим индейку и подобреем.
Похлопав Бэзила по плечу, он удалился в свою комнату.
Потом был большой семейный ужин, и, делая вид, что он поглощен разговором, Бэзил внимательно следил за Джобеной, стараясь по одежде и выражению лица найти подтверждение ее отчаянным намерениям. Она мастерски умела скрывать свои подлинные чувства, в чем этим утром он смог убедиться лично, однако пару раз она мельком взглянула на свои часики, и ее взгляд приобрел отсутствующее выражение.
После ужина в библиотеку принесли кофе, и Бэзилу стало казаться, что пустая болтовня затянулась сверх всякой меры. Когда Джобена неожиданно встала и вышла из комнаты, он кинулся к мистеру Дорси.
— Ну, молодой человек, чем могу служить?
— Понимаете… — замялся Бэзил.
— Сейчас самое подходящее время для разговора — я сыт и благодушен.
— Понимаете… — Бэзил снова умолк.
— Смелее. Мы собирались поговорить о моей Джобене.
Но тут с Бэзилом приключилась странная штука. Он беспристрастно взглянул на себя со стороны — и увидел доносчика, который, приехав сюда гостем, подло наушничает мистеру Дорси про его дочь.
— Понимаете… — тупо повторил он.
— Вопрос первый: сможешь ли ты ее обеспечивать? — весело спросил мистер Дорси. — Вопрос второй: сможешь ли ты держать ее в узде?
— Забыл, что хотел сказать, — выпалил Бэзил.
Он выбежал из библиотеки; в голове у него царила полная неразбериха. Взлетев наверх, он постучался в комнату Джобены. Никто не ответил, тогда он приоткрыл дверь и заглянул внутрь. В комнате никого не было, но на кровати покоился наполовину собранный чемодан.
