— Мне придется рассказать об этом папе, как только он вернется.
— Давай, рассказывай. — Джозефина вдруг расплакалась. — Господи, что всем от меня нужно? Лучше бы я умерла!
Мать обняла ее, приговаривая:
— Джозефина… ну, Джозефина.
Но та содрогалась от глубоких, прерывистых рыданий, поднимавшихся, казалось, из самого ее сердца.
— Этих уродливых… за-завистливых девчонок бесит, когда на м-меня кто-нибудь смотрит, вот они и распускают сплетни — просто потому, что я могу заполучить кого угодно. Точно так же и Констанс разозлилась, когда я вчера на пять минут присела рядом с Энтони Харкером, пока он ее ждал.
— Да, мне было дико неприятно! Я потом всю ночь плакала. Он приходил, чтобы побеседовать о Мейрис Уэйли. Да что там говорить! Ты за эти пять минут настолько задурила ему голову, что он неудержимо хохотал всю дорогу к Уорренам.
Напоследок Джозефина всхлипнула — и успокоилась:
— Если хочешь знать, я решила его бросить.
— Ха-ха! — взорвалась Констанс. — Ты только послушай, мама! Она решила его бросить — как будто он знает об ее существовании. Да он ни разу не посмотрел в ее сторону! Такое самомнение…
Миссис Перри не выдержала. Обняв Джозефину за плечи, она поспешила вывести ее в коридор.
— Твою сестру беспокоит только одно: чтобы над тобой не стали смеяться, — пояснила она.
— Все равно я его уже бросила, — мрачно выговорила Джозефина.
Она его бросила вместе с тысячью несостоявшихся поцелуев, несбывшихся волнующе долгих танцев и безвозвратно упущенных вечеров. Стоило ли говорить, что накануне она написала ему письмо, которое не отправила и теперь уже никогда не отправит.
— В твоем возрасте рано об этом думать, — сказала мисс Перри. — Ты еще дитя.
Джозефина подошла к зеркалу:
— Я обещала забежать к Лиллиан. Уже и так опоздала.
Вернувшись к себе, миссис Перри подумала: «До февраля целых два месяца». Миловидная женщина, она хотела, чтобы ее все любили, и не отличалась властным характером. Свои ближайшие планы, а вместе с ними и Джозефину миссис Перри аккуратно запечатала в плотный конверт с адресом школы Брирли, чтобы отнести на почту.
Час спустя Энтони Харкер в компании своего приятеля поджидал за столиком чайного салона в отеле «Блэкстон». Энтони был безмятежен, ленив, достаточно богат и вполне удовлетворен своей нынешней популярностью. Недолго проучившись в одном из университетов Новой Англии, он усвоил разве что изощренные манеры, от которых сходили с ума чикагские девушки, а потом выбрал для себя менее взыскательное учебное заведение в штате Виргиния, где и окончил курс наук.
— Вот там этот тип, Тревис де Коппет, — только что указал его приятель. — Не понимаю, что он о себе возомнил?
Без интереса покосившись на стайку молодняка в дальнем конце салона, Энтони опознал младшенькую Перри и еще каких-то юных леди, часто встречавшихся ему на улицах. Вели они себя непринужденно, только чересчур дурашливо и шумно; взгляд его задержался на них недолго и продолжил обшаривать салон (где, несмотря на приличное освещение и непроглядную темень за окнами, будто бы витали сумерки) в поисках знакомой, с которой Энтони договорился здесь встретиться, чтобы потанцевать, — и тут зал внезапно пробудился от настойчивой, заводной музыки. Мимо них устремилась сначала неширокая, но растущая на глазах процессия. Мужчины в пиджачных парах, будто оторвавшиеся от неотложных дел, и женщины в готовых упорхнуть шляпках создавали ощущение мимолетности событий. Догадываясь, что это движение, не вполне случайное и не слишком тайное, вскоре разобьется на упорядоченные фрагменты, Энтони забеспокоился, как бы не упустить его вовсе, и принялся более старательно выискивать знакомые лица.
Одно из них вдруг выглянуло из-за мужского плеча в каких-то пяти футах от Энтони, и он на миг сделался объектом самого грустного, самого трагического внимания. Выражалось оно улыбкой и в то же время отсутствием улыбки, и большими серыми глазами над яркими треугольниками румянца, и линией губ, искривленной вселенским сочувствием к их общей судьбе, но за этим выражением виделась не жертва, а нежная фея печали — только в этот миг Энтони увидел Джозефину по-настоящему.
Первым его порывом было выяснить, с кем она танцует. Оказалось, этого молодого человека он знал, а потому незамедлительно поднялся из-за стола, быстро одернул пиджак и вышел на паркет.
— Вы позволите?
Джозефина, перехваченная в танце, приблизилась к нему почти вплотную, направила взгляд ему в глаза, а потом сразу вниз и в сторону. Она молчала. Сообразив, что ей не более шестнадцати, Энтони понадеялся, что его знакомые не застукают его в разгар этого танца.
Когда оркестр умолк, она вновь подняла на него взгляд; он подумал, что по ошибке недооценил ее возраст. Проводив ее на место, он невольно спросил:
— Вы разрешите еще вас пригласить?
— Да, конечно.
Их взгляды встретились; каждая вспышка ее глаз загоняла в него гвоздь — видимо, из тех, без которых не обходились железные дороги — давний источник фамильного состояния Перри. Обескураженный, Энтони вернулся к себе за столик.
А еще через час они вдвоем уезжали из «Блэкстона» в его автомобиле.
Все произошло естественным образом: в конце второго танца Джозефина объявила, что должна уходить, обратилась к нему с просьбой, и он, отчаянно смущаясь, зашагал рядом с нею через опустевший танцевальный круг. Из уважения к ее сестре он согласился проводить ее домой… но его не покидало безошибочное чувство, что это еще не все.
Однако за порогом его отрезвил пронизывающий холод, и он сделал новую попытку перераспределить ответственность. В тесном контакте с настойчивой белозубо-печальной юностью это оказалось непросто. Садясь в автомобиль, Энтони попытался суровым мужским взглядом утвердить свой авторитет, но ее глаза, сверкавшие как в лихорадке, вмиг растопили его напускную строгость.
Он невзначай похлопал ее по руке… и тут же попал в облачко ее духов и задохнулся от поцелуев.
— Вот и все, — прошептала она через несколько мгновений.
— Жестокое замечание, — выговорил он, — как раз когда я увлекся. — Он попытался вспомнить, не наговорил ли ей лишнего.
— Я только хочу сказать, что каждая минута, проведенная с тобой, может оказаться последней, — обреченно произнесла она. — Мои родные сговорились отправить меня учиться в другой штат… думают, я ни о чем не догадываюсь…
— Какая неприятность!
— …а сегодня набросились на меня все вместе и сказали, что ты вообще не подозреваешь о моем существовании!
После долгого замешательства Энтони выдавил:
— Надеюсь, ты не позволила им себя убедить.
Она фыркнула:
— Нет, я только засмеялась и поспешила сюда.
