Никифор вышел с «судилища», пребывая в глубоких и не совсем понятных племяннику раздумьях. Психологические самокопания, каким-то образом связанные с только что произошедшим, у не склонного к тонким душевным терзаниям купца настораживали, поэтому Мишка поспешил следом за дядюшкой, прикидывая, как завести с ним разговор, чтобы выяснить, что его в эдакую задумчивость ввергло. Сеанс психоанализа, однако, пришлось отложить на неопределенное время – на дворе Никифора обнаружились гости.
Несколько купцов, из тех, чьи дети учились в Академии, горели желанием узнать, чему там их сыновей учат. Известное дело: когда деньгу выманивают, сладких песен напеть любой горазд, а в жизни потом по-всякому оборачивается. Мишка чуть за голову не схватился: за заботами последних недель напрочь забыл про свою тревогу о пропавших невесть где купеческих отроках. Впрочем, его, как выяснилось, никто ни спрашивать, ни слушать не собирался – купцы не обратили внимания на пацана-сотника, а все скопом насели на своего коллегу. Тот только руками развел:
– Да я-то что вам скажу! Сам только вернулся. Вон у Михайлы спрашивайте!
– Э-э-э, нет, Никифор! – даже не взглянув в сторону отрока, пробасил кряжистый, с окладистой рыжеватой бородой купчина. – Ты уж сам. Чего мне с сопляком разговаривать?
Обозный старшина, вышедший следом во двор из душной горницы, придержал Мишку за локоть, пока Никифор что-то пытался объяснить своим собеседникам:
– Ты, Михайла, того, не лезь лучше. Видишь же, мужи солидные – они же не знают, что ты у нас старшина. Я уж сам…
– Да ты-то что? – вздохнул с досадой Мишка. – Пропали отроки, и что с ними, неведомо…
– Ничего не пропали! – не разделил его скептицизма Илья. – Это просто вы с дядькой еще не успели узнать: Пашка, шалопай, на пристани не сообразил сказать. Посланец от Осьмы прибыл: давно в крепость все вернулись. Осьма, правда, ранен, но сразу как добрались, гонца сюда послал.
– Да что ж ты молчал! – У Мишки словно груз с плеч свалился.
– Так когда говорить было? – удивился Илья. – Ты как пришел, так тебя сразу в оборот взяли. Ладно, сейчас я с отцами…
И он направился к толпе, напиравшей на Никифора.
– Здравы будьте, люди добрые! – поклонился Илья со степенным уважением. – Не серчайте, что в разговор ваш встреваю, но чего ж вы на Никифора Палыча все разом напали? Он-то и впрямь не знает того, что вам надобно. А вот я про деток ваших все как есть расскажу, ибо я наставник их по обозному делу в Академии Архангела Михаила. – Он со значением вздел палец вверх.
– Вот! – Никифор обрадовался ему как родному. – Илью… хм… Фомича и спрашивайте! Наставник, чай. И не здесь, не на дворе же толкаться, в дом проходите. Сейчас стол накроем, посидим с дороги, как положено… – Его уже тянул за рукав знакомый Мишке приказчик, видимо, тот самый посыльный от Осьмы.
Купцы степенно – ну чисто дипломаты на приеме – прошли в дом, где уже вовсю накрывали на столы: счастливое прибытие хозяина собирались отметить обильным застольем. Мишка с братьями и поскучневший Пашка сидели со всеми, но в разговоры не лезли – тут не Академия, окружающие не поймут.
Зато Илья разливался соловьем: всех своих учеников перебрал и рассказал про них в подробностях. В основном хвалил, разумеется, если кого и укорил в чем, то с шутками, дескать, учение дело такое – не каждому сразу дастся. Мишка слушал вполуха, а сам думал про Никифора: ему опять дядька загадку загадал.
Пока гости рассаживались, Никеша, успевший переговорить с посыльным от Осьмы, буквально танком наехал на племянника. И возмущался он, ни много ни мало, тем, что ему не поведали во всех подробностях о беде, приключившейся с купцом Игнатом и его семьей – о страшном пожаре в их усадьбе и на постоялом дворе, и о гибели Игната Григорьевича, да и о судьбе оставшихся детей. Мишка и без того не чаял, как управиться с проблемами, которые валились на него со всех сторон, а потому не сразу сообразил, о ком, собственно, речь. А когда понял, то едва не послал любезного дядюшку в самые разнообразные места: тут дай бог с помирающими князьями, скучающими княгинями и толпой ляхов до кучи разобраться, а не вспоминать историю чуть не полугодовой давности.
Да и какое, спрашивается, Никифору дело до судьбы детей его знакомца, пусть и погибшего. У них, в конце концов, свой дядька есть, именем, как и племянник, Григорий. Отец Леонида – еще одного ученика купеческого отделения Академии, родной дядюшка Арины и ее сестренок, тоже недавно вернулся в Туров и уже успел узнать о несчастье, которое постигло семью брата. Кто-то – скорее всего тот же самый гонец Осьмы – его немного успокоил, сообщив, что все племянницы живы-здоровы и находятся под надежной опекой семьи Лисовинов.
«А нет ли у вас, сэр Майкл, ощущения, что именно пребывание детей Игната под опекой Лисовинов и встревожило дорогого дядюшку? Хотя его эта история никаким боком не затрагивает. Или все-таки затрагивает, но вы этого не видите? Возможно, тут какой-то коммерческий интерес, и, судя по интенсивности Никешиных телодвижений, интерес совсем не пустяковый.
Наверное, и к лучшему, что мы тогда так и не успели составить и подписать все документы по продаже усадьбы – вначале за болото ушли, там Андрея ранили, а потом и вовсе ляхи подоспели. Вот и повод еще раз вдумчиво встрять в это дело – в конце концов, не зря же я Гриньке говорил, что Младшая стража своих не бросает».
С Гринькиным дядькой Мишка мог от души пообщаться по дороге в Ратное: купец успел сообщить, что намерен поехать с отроками – проведать племянниц и убедиться, так ли они хорошо устроены, как ему про то посланец вещал, и нет ли им какой обиды или ущерба. Гонец гонцом, а свои глаза надежнее. Пока же эту докуку Мишка из головы выкинул – с немалым облегчением.
Илья внезапно получил широкую и, главное, новую и заинтересованную аудиторию, а посему находился на седьмом небе от блаженства: молол языком, как ветряная мельница крыльями при штормовом ветре. И в конце концов заявил разомлевшим, подобревшим и успокоенным отцам:
– Не сумлевайтесь: сыны ваши у нас присмотрены, привечены и к делу приставлены! Заботимся о них, как о родных детушках. Даже и женить можем, коли вы не против…
– Жени-ить? – хмыкнул кто-то из купцов, закусывая пирогом. – Это смотря какие у вас там невесты.
– Вот именно! – приосанился Илья. – Невесты в Ратном наилучшие, потому как только у нас их правильно выбирать умеют. А дело это, доложу я вам, непростое – тут никак нельзя ошибиться!
Слушатели внимали наставнику по-разному: кто-то согласно кивал, кто-то снисходительно ухмылялся, а двое на последних словах сморщились с таким видом, что и незнакомый с ними сразу бы понял: эти с выбором как раз промахнулись. Ну или их родители. А один, перебравший браги, возмутился:
– А чегой-то только у вас? Тоже мне, таинство нашел!
– Именно что таинство, ежели кто понимает. Вот вы у себя, – палец Ильи ткнул в сторону несогласного, – как решаете: годна девка замуж или нет?
