Кляйнпетер продолжал бы разговор еще долго, если б не пришла пора ехать домой, ибо стесненные обстоятельства не позволяли ему пожертвовать обратным железнодорожным билетом. К тому же он радостно предвкушал возможность еще некоторое время спокойно ночевать в своем старом доме: г-жа окружная начальница со всем своим гардеробом и с зонтиком отбыла вчера к родителям, а сыновья еще две недели назад укатили в Америку, рассчитывая найти там место фабричных управляющих, благо швейцарцев нанимают охотно. Разумеется, но не таких! Эх, что бы им уехать раньше! Фабрика-то его вкупе со всем старым земельным владением находится сейчас под конкурсным управлением; со дня на день он ожидает принудительной распродажи. К счастью, эта история его уже не касается.
— А вы бы не могли, — спросил Заландер, — коль скоро сыщется помощь, вернуть себе эту собственность и снова запустить производство?
— Пожалуй, я остерегусь, господин советник! — отвечал Кляйнпетер, не раздумывая. — Кабы это удалось, вся троица в один прекрасный день сызнова заявилась бы снимать сливки! Лучше уж займусь где-нибудь тихим скромным делом, каким угодно; ежели вам подвернется что-нибудь для меня подходящее, не откажите в любезности дать мне знак!
— Конечно же я об этом подумаю, будьте уверены! — обещал Мартин Заландер, пожимая ему руку. — Вы покуда человек вполне бодрый и нестарый, коли слегка соберетесь с силами! Всего вам наилучшего, счастливо добраться!
Премного благодарен, и вам тоже, госпожа Заландер, за прекрасный обед и за все ваше гостеприимство!
— Ну что вы, какие пустяки, не стоит благодарности, — сказала г-жа Мария, в свою очередь пожимая ему руку. — Доброго пути! И пусть все у вас наладится!
Неожиданно быстрым шагом воспрянувший Кляйнпетер поспешил прочь. Супруги задумчиво провожали его взглядом, когда он шел по улице.
— Он ничуть не пошатывается! — заметила Мария. — Я-то опасалась, что он захмелел.
Все же он, наверно, сумеет выкарабкаться, коли отделается от этой ужасной особы!
— И получит спокойное местечко в затишье, чтобы прийти в себя, я так думаю. Однако никакой власти он определенно более не пожелает.
По пути в контору, куда направился по делам, новый советник размышлял о странном событии своего первого дня на запоздалом чиновном поприще и о том, как бы ему поддержать и утешить попавшего в беду предшественника, и почел себя счастливым, что в его благонравном доме подобных опасностей не существует. Тем не менее он сохранил меланхолическое чувство от столь непосредственного столкновения с непрочностью людских обстоятельств даже в самых высоких кругах.
XIII
Со временем Мартин Заландер оказался весьма загружен работой как в Совете, так и за пределами оного, и средь переменчивых событий партийной жизни, средь множества перекрестных требований угодил в сущую круговерть, ибо все норовили перетянуть его к себе.
Борьба шла преимущественно вокруг вопроса, стоит ли новейшей швейцарской демократии уступать свою почву напору социального переворота, сиречь можно ли утверждать перед народом, что таковы были его цель и его воля. Из-за этого вопроса возникли небольшие передвижки и изменения в партийном составе, тогда как народ в целом молчал, словно темная посторонняя масса.
Заландер придерживался среднего пути, то бишь отвергал контакт с общественным переворотом, но полагал необходимым облегчить и улучшить положение посредством национализации всевозможных вещей в их нынешних формах и, стало быть, занял позицию, которую еще несколько лет назад оспаривал, а тогдашние приверженцы уже готовы были оставить как устаревшую.
Между тем и они покамест мало-помалу шли на уступки и принимали все предложенное к практическому исполнению; в общинах и в Конфедерации царил один и тот же настрой, повсюду выделяли средства на вспомоществование и культуру; Мартин Заландер без устали содействовал этому, продвигая в жизнь новые изобретения.
Зятья порой выступали как его адъютанты: повсюду, где бы ни очутились, они подбрасывали народу в общинах собственные его идеи или такие, какие он поддерживал, и поступали означенным манером даже там, где никто думать не думал о новой безвозмездности, сиречь общественном благодеянии, каковое вдруг оказывалось безотлагательно важным.
Мария искренне восхищалась добросердечием Мартина, который с удовольствием занимался этой деятельностью. Однажды она нашла в старом его сюртуке записную книжицу с выдержками из бюджета и государственных финансовых отчетов.
— Ты не искал эту книжицу? — спросила она, показывая ее ему. — Она лежала в кармане старого черного сюртука, который ты уж год как не надевал.
Заландер глянул на книжку:
— Хм, в самом деле, я ее не искал! Теперь в ней уже нет особой надобности; во-первых, я довольно неплохо в этом разобрался, а во — вторых, вскоре там должна произойти передвижка. Передвижка — вообще-то скверное слово, к которому прибегают тайные социалисты, когда мирно и стыдливо намекают, куда целятся. Тогда они говорят: та или иная передвижка, без сомнения, состоится, это лишь вопрос времени!
— Но ты-то что под этим подразумеваешь?
— Я? Я, видишь ли, подразумеваю приблизительно вот что: в силу властного поступательного движения эпохи расходы по всем статьям так растут, что доходы уже их не покрывают; если, к примеру, общины желают надлежащим образом разрешить поставленные перед ними задачи, то нагрузка окажется для них неподъемной, и государство, то бишь кантон, должно их выручить, уступить толику своих доходов. Поскольку же кантонам самим приходится справляться с повышенными задачами, а налоги до бесконечности увеличивать нельзя, они вынуждены обращаться к Конфедерации, которой должно дать согласие на значительные расходы, коль скоро она намерена исполнить свои высокие обязанности. Доходы Конфедерации в свою очередь не неисчерпаемы, вдобавок одновременно растут и ее собственные рутинные расходы. Стало быть, нам надобно искать новые источники и обеспечивать средства, необходимые ей для всего этого.
— Это же сущий хоровод! — рассмеялась Мария. — Веселый и одновременно хитрый, как я понимаю! Или иначе: мы вроде как тот человек, что целый день перекладывает кошелек из одного кармана в другой, а в итоге воображает, будто у него целая сотня кошельков, и покупает все, что хочет. Разве не так?
Не вполне так, милая! Но подробнее объяснить сейчас не могу, это ведь национальная экономика! Народное хозяйство, как говорится!
Однако любимой его сферой было народное воспитание; тут он чувствовал себя поистине в родной стихии, почитая своим долгом загладить ранний уход из школьного ведомства. В своем священном рвении он бессознательно подражал еврейским лавочникам, которые при торге заламывают до того высокую цену, что уж в умеренной-то совершенно уверены. Но идеал, над каким он трудился, был для него столь непоколебим, что он всерьез верил в достижимость намеченных высот! Каждой из постоянно возникающих закавык он уделял внимание, помогал скруглить ее, облечь в приемлемую форму, а затем со всем своим влиянием отстаивал в надзорных ведомствах, где заседал, в обществах и при всяком удобном случае в Большом совете.
