* * *
Огненное небо стало гаснуть, валы огненного света разыгрались, они рычали, как голодные львы, сжигая все вокруг. Обрывки облаков наплывали со всех сторон, принося тьму а между облаками носился реб Иче, бледный, почти теряющий сознание, он опирался на реб Менделе, босого и согбенного от старости. Мордхе видел, как они бегут, ни разу не оглянувшись, бегут напуганные, растерянные, словно их откуда-то выгнали, этого «богатого летами» вместе с этим «славным воителем». Мордхе расплакался, он жаловался бесконечности. Он заходился в плаче и видел, как со всех сторон к нему несутся калеки. Они посылают к нему девушку с дырой вместо носа; посылают девушку с отсохшими руками, на которых от пальцев не осталось и следа, а только болтаются тонкие, побелевшие косточки. Девушки принимаются кружиться, приподнимают верхние юбки, подходят все ближе и ближе, берутся за руки. Калеки стучат в такт руками и костылями, а девушки кружатся вокруг Мордхе, подхватывают с собой Магдалину-Темреле, принимаются кружиться — быстро, еще быстрее. Вдруг они набрасываются на него, мучают его до слез, непрестанно. Мордхе закричал и открыл глаза.
Он сидел у двери. Ноги его затекли так, словно не принадлежали ему. Начинало светать. Он хотел вспомнить, что ему снилось, но не вспомнил, а только почувствовал усталость. Он встал. Ноги кололо, будто булавками; и он принялся, хромая, ходить туда-сюда по комнате. Так он ходил изрядно, а потом вдруг остановился у стола. Он долго рассматривал лежащую на столе книгу и несколько раз прочитал: «Книга великолепия». Он вспомнил сразу весь свой сон. Он не был потрясен, а только тихая печаль охватила его, наполнила его сердце. Эта печаль не причиняла ему боли, не волновала. Она только непрерывно баюкала его и убаюкивала.
Ему стало ясно, почему люди, потрясающие миры, отдающие жизнь за новый смысл, не оставили после себя никаких сочинений. Каждый раз находился какой-нибудь ученик или ученики. Они-то и писали от имени ребе. И хорошо, что так!
Он взял в руки «Книгу великолепия», напечатанную в Салониках. Как убого, как убого! Тень тени! Какое отношение имеет этот паренек к светлого образа Диего Пиресу? Диего Пирее — Шломо Молхо — Элияу-пророк, который приходит известить мир о том, что Мессия сидит у ворот Рима. Он передает миру Божье слово о том, что Тибр выйдет из берегов и затопит этот грешный город. И Климент VII покидает в страхе свой дворец и бежит…
Постучали в дверь.
Глава XI
ПРОПОВЕДНИК
Мордхе открыл. Молодая служанка принесла ему завтрак. Она поводила узкими, не совсем еще развившимися плечами, желая обратить на себя внимание юноши, и долго возилась, ставя пищу на стол.
Мордхе ходил взад и вперед, будто в комнате никого не было, но, когда служанка собралась уходить, он ее остановил:
— Фрейда, ты вчера видела пожар?
— Какой пожар?
— Ничего не знаешь?
— А разве горело что?
— Двор ребе…
— Матушки! — схватилась девушка руками за голову. — Не может быть! Если б что-нибудь, упаси Боже, случилось, Трайна-булочница знала бы, а она ничего не говорила! Нет-нет, — Фрейда заулыбалась, слегка кокетничая, — Мордхе, наверное, шутит!
— Я не шучу, — сказал Мордхе мрачно, но сам тоже начал сомневаться.
— Я только вымою посуду, — девушка открыла дверь, собираясь уйти, — и пойду сейчас же в город. Не может быть, не может быть!
Мордхе принялся за еду. Глотал, не разжевывая, одновременно соображая, не приснилось ли ему в самом деле, что двор горел… Да нет же! Двор горел! Он уверен в этом! Босой Исроэл поджег его! Двор должен был гореть!.. Что? Должен был гореть? Значит, он сам не уверен… Мордхе встал, отодвинул от себя пищу, стал напряженно вспоминать все подробности вчерашнего вечера. А босого Исроэла он разве вчера вечером не встретил? Не видел пляшущую Темреле? И дама под вуалью разве не сидела у него на коленях? Душка разве не выходила в одной рубахе?.. Итак, горел ли действительно двор или все это было сном? Может быть… А проповедник? А то, что Йосеф Каро вошел в пещеру рабби Шимона бар Йохая, ему тоже показалось… Помни о почтении! Ты сравниваешь себя с Йосефом Каро, со Шломо Молхо? Это великие люди, избранники, показавшие миру, что Израиль есть главная тайна творения, что Израиль, Тора и Творец, да будет благословенно Имя Его, едины. Это люди, которые с радостью погибли ради освящения Имени Божьего…
А ты?
Его мозг начал работать быстрее, ни на минуту не давая ему покоя, словно держал его на цепи. Мысли, как стаи птиц, вдруг налетели откуда-то, бурлили в мозгу, исчезали, не оставляя следа, а за пустотой поминутно слышались отзвуки смеха… Он подошел к окну, ощущая биение собственного сердца, начал дышать на замерзшее стекло и пристально всматриваться. Между деревьями мелькали Фелиция с Комаровским. Юноша тяжело задышал, с мукой взирая на это, потом отвернулся и снова сел к столу. В самом деле, какое ему дело до Фелиции? Она ведь ему совершенно чужая! Смех в саду не прекращался. Мордхе вскочил, наглухо закрыл ставни и задернул занавески. Он шагал по комнате, как зверь в клетке, и когда смех в саду стих, остановился и прислушался. Потом раздвинул занавески, открыл форточку и стал смотреть, как парочка то исчезает за укрытыми снегом деревьями, то снова появляется.
Видения одно за другим проносились перед глазами Мордхе, словно связывая его. Он прислонился лбом к замерзшему стеклу и ощутил в себе тихую печаль.
Фелиция, Фелиция!..
Твой возлюбленный вошел в святая святых, пронзил завесу, и мы истекаем кровью.
Фелиция, Фелиция!..
Пусть ты даже в тысячу раз прекраснее Клеопатры! Что с того? Подобно Беренике и Эстерке, ты будешь только наложницей!
Фелиция, Фелиция!..
Зачем ты послала своего возлюбленного в Храм? Из-за тебя мы истекаем кровью, Фелиция. Из-за тебя…
Плачь, плачь…
Плачь, плачь…
Бедная Фелиция, несчастная сестра моя…
Кровь кипит во мне, кровь пророков кипит во мне, когда я вижу, что с тобой стало, что они из тебя сделали…
Сестра…
Мы не будем молчать. Мы отомстим за нашу кровь, за твою красоту, за твою скромность…
Мы слабы?
Да, сестра, слабейшие уже однажды швырнули мир в путаницу, из которой он не может выбраться до сих пор.
Утешься, сестра, утешься…
По еврейским кладбищам скитается не одна Фелиция. Не одна оскорбленная Сореле пророчествует о том, что Мессия уже пришел, и ждет его, своего жениха. И мы не сможем больше выносить этого страдания. Какая-нибудь Сореле или Мирьям снова запутает мир так, что он уже никогда не распутается!
За нашу кровь, Фелиция, за твою красоту, за твою скромность…
Фелиция, Фелиция…
* * *
Мордхе вышел из комнаты. Штрал шел ему навстречу с пачкой газет.
