Хотя Барнаби Тру был хорошим, честным и послушным мальчиком, однако ему никогда не позволяли забыть, что он приходится внуком тому самому знаменитому пирату, капитану Уильяму Бранду, который после множества поразительных приключений (если уж верить расхожим преданиям и балладам, сложенным об этом человеке) был убит на Ямайке капитаном Джоном Мальо, командовавшим его кораблем сопровождения, галерой «Приключение».
Насколько мне известно, никто никогда не оспаривал тот факт, что вплоть до отправки Бранда на борьбу с пиратами южных морей его всегда считали честным и достойным уважения морским капитаном.
В экспедицию он отправился на «Королевском владыке», судне, снаряженном одним из самых добропорядочных купцов Нью-Йорка. Сам губернатор пожертвовал на сию операцию немалые средства и лично подписал полномочия Бранда. Потому, если сей несчастный и сбился впоследствии с пути истинного, то на это его наверняка подвигло величайшее искушение — ведь немало других людей вело себя отнюдь не лучше, если им подворачивался удобный случай в тех далеких морях, где было так легко взять множество дорогих товаров и остаться при этом безнаказанным.
Разумеется, все эти многочисленные предания и баллады превратили нашего капитана в самого страшного и нечестивого негодяя, какой только жил на свете. А если даже он и впрямь был таким, что ж, одному лишь Богу ведомо, как он страдал и какую цену заплатил за это, ибо сложил Бранд кости свои на Ямайке, а после отправления на «Королевском владыке» в то долгое злополучное плавание так и не увидел более ни свой дом, ни жену и дочь, оставив их в Нью-Йорке на попечение людей совершенно посторонних.
Когда он повстречал свою судьбу в гавани Порт-Ройяла, под его командованием находилось два корабля: «Королевский владыка», снаряженный для него в Нью-Йорке, и галера «Приключение», которую, по слухам, Бранд повстречал где-то в южных морях. С ними-то он и стоял более месяца в ямайских водах по возвращении с африканского побережья, ожидая новостей из дома, которые оказались весьма дурными, ибо к тому времени колониальные власти решительно настроились схватить Бранда и повесить его за пиратство, дабы отмыть свои руки, запятнанные прежними с ним делишками. Вполне возможно, что именно тогда наш капитан и рассудил, что наилучшим выходом для него было бы припрятать добытые нечестным путем сокровища где-нибудь в укромном уголке и по прибытии в Нью-Йорк попытаться договориться с властями о помиловании; это представлялось более разумным, нежели сразу же плыть в Америку с пиратскими трофеями, рискуя таким образом потерять и жизнь, и деньги.
Как бы то ни было, предание гласит, что капитан Бранд, его канонир, капитан Мальо и штурман «Приключения» вместе сошли на берег с сундуком денег (в таком славном дельце ни один из них не считал возможным доверять трем остальным) и закопали сокровища где-то на пляже в гавани Порт-Ройяла. Согласно тому же преданию, затем между ними вспыхнула ссора, и в качестве последнего аргумента капитан Мальо продырявил капитану Бранду голову, штурман же «Приключения» поступил точно так же с канониром «Королевского владыки», с той лишь разницей, что выстрелил тому в спину. После содеянного убийцы удалились, оставив под палящим солнцем два распростертых на песке тела в лужах собственной крови. И никто больше не знал, где спрятаны деньги — лишь эти двое, обошедшиеся со своими товарищами столь гнусно.
«Капитан Мальо продырявил капитану Бранду голову».
Весьма прискорбно иметь дедушку, закончившего свои дни подобным образом, однако согласитесь: вины Барнаби Тру в случившемся не было ни малейшей, равно как ничего не мог он и поделать, дабы предотвратить сие, учитывая то обстоятельство, что он не только еще не появился на свет, когда дед его ступил на стезю пиратства, но и был всего лишь годовалым младенцем, когда тот встретил свой трагический конец. И все же мальчишкам, с которыми Барнаби вместе ходил в школу, не надоедало дразнить его «пиратом» и изводить незамысловатой песенкой, в которой были следующие строчки:
Тру-ля-ля, тра-ля-ля,
Звали Бранд-пират меня.
Я плавал там и плавал сям,
Я всюду плавал по морям.
И душа моя грешна,
Другом был мне Сатана.
Конечно же, издеваться над беззащитным мальчиком — занятие весьма низкое, и Барнаби Тру частенько пускал в ход кулаки, вступая в драку с превосходящими числом мучителями, из-за чего порой являлся домой с расквашенным носом, и бедная мать со слезами обнимала своего несчастного отпрыска.
Впрочем, справедливости ради следует отметить, что Барнаби подвергался подобным издевательствам отнюдь не каждый день: наступали и более счастливые времена, когда меж ним и одноклассниками воцарялась великая дружба, и тогда они вместе ходили купаться на песчаный берег Ист-ривер над Форт-Джорджем. А порой уже на следующий день после драки герой наш отправлялся с товарищами за Бовери-роуд, чтобы устроить совместный налет на вишню какого-нибудь старого фермера-голландца, напрочь забывая в подобных приключениях о том, кем был его дед.
Когда же юноше пошел семнадцатый год, его приняли на службу в контору мистера Роджера Хартрайта, известного вест-индского купца, а по совместительству и отчима Барнаби.
Доброта сего достойнейшего мужа в отношении пасынка не ограничилась одним лишь предоставлением последнему места в конторе: коммерсант продвигал Барнаби по службе столь быстро, что еще до достижения двадцати одного года наш герой совершил на судне мистера Хартрайта «Прекрасная Елена» в качестве суперкарго
[4]
целых четыре плавания в Вест-Индию, а вскоре после празднования совершеннолетия отправился и в пятое. Причем держал он себя не просто как суперкарго, но скорее как доверенное лицо мистера Хартрайта, который, не имея собственных детей, весьма ревностно, как будто Барнаби был его родным сыном, содействовал нашему герою на столь ответственной должности; поэтому иной раз даже мнение капитана судна значило едва ли более, нежели мнение Барнаби, невзирая на молодость последнего.
Что до агентов и партнеров мистера Хартрайта в тех краях, то они, зная что сей добрейший человек опекает юношу, словно родной отец, также были весьма вежливы и услужливы по отношению к мастеру Барнаби. Особым дружелюбием отличался некий мистер Эмброуз Гринфилд из ямайского Кингстона, который при нанесении Барнаби визитов к нему делал все от него зависящее, дабы пребывание юного суперкарго в их городе неизменно оказывалось приятным и комфортным.
Но довольно пересказывать биографию нашего героя. Пора уже перейти к изложению событий, послуживших поводом для написания сего повествования; впрочем, без данного вступления будет весьма затруднительно постичь суть всех тех выдающихся приключений, что выпали на долю Барнаби вскоре после достижения им совершеннолетия, равно как и уяснить логику их последствий.
Ибо именно во время его пятого путешествия в Вест-Индию и начались те необычайные приключения, о которых я вам сейчас поведаю.
