Так пираты праздновали Рождество
Перед фасадом одного из этих зданий — высокого и мрачного сооружения — одноглазый коротышка остановился и, открыв дверь ключом, поманил нашего героя за собой. Джонатан и здесь не стал спорить, и его новообретенный друг продолжил путь вверх по лестнице, причем шаги его гулко отдавались в темноте. Наконец, поднявшись на два пролета и достигнув площадки, коротышка отпер в конце коридора дверь, после чего провел Джонатана в комнату, освещаемую исключительно лунным светом, который, проникая через полуприкрытые ставни, высвечивал на полу яркий прямоугольник.
Затем хозяин с помощью кремня и огнива зажег свечу, и при ее свете наш герой разглядел, что находится в спальне, обставленной весьма комфортно и даже с некоторым изяществом, хотя и проявляющей все признаки холостяцкого жилища.
— Вы простите меня, — сказал его новый знакомый, — если я закрою ставни и окно? Эта чертова лихорадка, о которой я давеча упоминал, такой природы, что врач запрещает мне даже впускать ночной воздух в комнату, иначе к утру меня будет трясти так, что кости и зубы повыскакивают.
И он сразу же не только закрыл ставни, но и запер их на тяжелый железный засов. Покончив с этим, хозяин предложил нашему герою присесть и поставил перед ним бутылку превосходнейшего рома, а также угостил не менее отменным табаком, после чего между ними завязалась дружеская непринужденная беседа. Под влиянием рома Джонатан вскоре поведал своему новому другу о приключении, в которое его вовлекла прекрасная незнакомка, и рассказ этот его собеседник выслушал с величайшим, если не сказать жадным вниманием.
— Ну и дела, — заявил он, когда Джонатан закончил, — надеюсь, ты, мой юный друг, не стал жертвой какого-нибудь дурацкого розыгрыша. Дай-ка взглянуть, что она тебе вручила.
— Пожалуйста, — отозвался Джонатан, сунул руку в карман брюк и извлек шарик из слоновой кости.
Стоило только единственному глазу маленького джентльмена в черном узреть сию вещицу, как по телу его пробежало что-то вроде конвульсии, а затем он странным образом впал в оцепенение.
С величайшим трудом собравшись с чувствами, когда Джонатан убрал шарик в карман, он глубоко вздохнул и хлопнул ладонью себя по лбу, словно пробуждаясь ото сна.
— А ты, — сказал он вдруг, — ведь квакер, насколько я понимаю. Неужели ты никогда не носишь с собой оружия, даже в таком месте, как это, где в любой момент тебе в темноте могут воткнуть испанский нож между ребрами?
— Нет, не ношу, — ответил Джонатан, до некоторой степени удивленный столь неожиданным вопросом, совершенно не относящимся к теме разговора. — Я человек мирный и не одобряю убийства. Члены нашей христианской общины никогда не носят оружия — ни для нападения, ни для защиты.
Стоило только Джонатану это сказать, как коротышка внезапно вскочил со стула и быстро прошел в другой конец комнаты. Наш герой не без удивления взирал, как хозяин одним ловким движением запирает входную дверь на засов и ключ. А в следующий миг он повернулся к Джонатану со столь переменившимся выражением лица, словно вдруг снял маску. То был уже не болтливый и вежливый коротышка-холостяк преклонных лет, но человек, охваченный какой-то яростной и невыразимой страстью.
— Шар! — хрипло выкрикнул он. — Тот шар из слоновой кости! Немедленно отдай его мне!
И с этими словами он выхватил из-за пазухи длинный и острый испанский нож, при одном взгляде на который становилось ясно, сколь это опасное и смертоносное оружие.
Злобная вспышка, исказившая каждую черту лица старого джентльмена в черном, переполнила нашего героя таким изумлением, что он даже не понимал, во сне ли это происходит с ним или же наяву. Однако стоило Джонатану увидеть, что хозяин направляется к нему с обнаженным сверкающим клинком в руке, как он мгновенно пришел в себя. Вскочив на ноги, Джонатан, не теряя зря времени, выставил меж собой и неожиданным врагом стол.
— Послушай, приятель, — вскричал он голосом, полным ужаса, — тебе лучше держаться от меня подальше, ибо, хоть я человек мирный и избегаю кровопролития, обещаю тебе, что не дам себя убить, не попытавшись защитить свою жизнь!
— Кричи себе на здоровье! — отозвался коротышка. — Здесь тебя все равно никто не услышит! Кричи хоть до хрипоты, тут поблизости никто даже не остановится и не заинтересуется, что происходит. Говорю тебе, я полон решимости завладеть этим шаром, даже если для этого придется вырезать твое сердце! — При словах сих физиономию его исказила такая дьявольская ухмылка да и весь вид его демонстрировал столь твердое намерение осуществить свою угрозу, что по телу нашего героя побежали мурашки, словно чьи-то ледяные пальцы стремительно и резко провели вверх-вниз по его позвоночнику.
И все же Джонатану удалось совладать с обуявшим его ужасом и довольно спокойно сказать:
— Слушай, друг, ты, кажется, позабыл, что я вдвое выше и моложе, и хоть у тебя и есть нож, я намерен защищаться до последнего. Я не собираюсь отдавать тебе шар из слоновой кости и от души советую тебе открыть дверь и позволить мне беспрепятственно уйти, а иначе я могу причинить тебе вред.
— Жалкий глупец! — вскричал коротышка, даже не дав ему закончить. — Ты думаешь, у меня есть время на болтовню с тобой, когда меня подкарауливают два мерзавца, быть может, за этой самой дверью? Не хочешь отдавать шар по-хорошему? Ну что ж, пеняй на себя! — И, заскрежетав в неописуемой злобе зубами, он положил руку на стол и с невероятным проворством перепрыгнул его, налетев прямо на нашего героя, который оказался совершенно неподготовленным к столь решительному нападению. Джонатана отбросило к стене, в горло ему стальной хваткой вцепилась рука маленького джентльмена, а перед самым его носом грозным предвестником скорой смерти блеснул нож.
Одержимый инстинктом самосохранения, юноша схватил своего противника за запястье и, в сверхчеловеческом усилии защититься, напряг каждый мускул своего тела, пытаясь отвести от себя лезвие ножа. Нападавший же, хоть и был довольно стар и мал ростом, казалось, целиком состоял из стали и вложил в свое намерение совершить убийство такую мощь, что на какой-то миг сердце нашего героя застыло от ужаса. Во рту у него пересохло, а волосы на голове зашевелились и встали дыбом. Издав нечеловеческий вопль отчаяния и муки, Джонатан собрал оставшиеся силы и, подставив противнику подножку и бросив всю массу своего тела вперед, сбил того с ног. Сцепившись в отчаянной хватке, оба одновременно рухнули на пол, с невероятным грохотом опрокинув стул. Наш герой оказался сверху, оседлав маленького джентльмена в черном.
Стоило им удариться о пол, как коротышка издал пронзительный и жуткий вопль и, немедленно прекратив какие-либо попытки нападения, начал бить руками по полу и сучить ногами по ковру, в котором тут же запутался.
Наш герой вскочил на ноги и расширившимися от ужаса глазами ошалело уставился на своего противника. Комната перед ним плыла, мысли лихорадочно крутились в голове.
