Джонатан понял, что произошло: совершенно не намереваясь этого сделать, он убил коротышку. Нож, лезвие которого ему удалось отвернуть от себя, во время падения пронзил грудь противника, чье тело теперь сотрясала предсмертная агония. И тут наш герой увидел, как из ощерившегося рта побежала тонкая красная струйка. Он увидел, как закатились глаза коротышки. Он увидел, как сомкнулись его веки. Он увидел, как маленький человечек вытянулся и затих навсегда.
4
Роковая встреча с иностранцем о серебряных серьгах
Наш герой так и стоял, словно изваяние, таращась на свою жертву. Его оглушенный разум раздувался словно пузырь, каждый очередной удар сердца отдавался громом в ушах, взор затуманился, а дрожащие руки покрылись холодной и липкой испариной. Мертвец у его ног теперь уставился на него остекленевшим взглядом, и бедный Джонатан пребывал в смятении чувств, ощущая себя настоящим убийцей.
Да как же такая чудовищная история могла произойти с ним, всего лишь минуту назад совершенно не ведавшим греха кровопролития? И что ему теперь делать с сей бездыханной жертвой, распростертой у его ног с ножом в сердце? Кто поверит в невиновность Джонатана, если имеется столь ужасающее свидетельство его преступления? Как ему, чужаку в этой далекой стране, защититься от обвинений введенного в заблуждение правосудия? От подобных мыслей бедного юношу охватил полнейший ужас и прошиб ледяной пот. Нет, нечего дожидаться, когда здесь появятся представители закона! Нужно немедленно бежать из этого ужасного места, иначе, если его тут застигнут, судьба его будет решена!
В этот самый миг, когда опасения Джонатана достигли пика, внезапно раздался стук в дверь, отдавшийся в тишине комнаты столь громко и звучно, что натянутые, как струны, нервы нашего героя буквально зазвенели. Он застыл в полнейшем оцепенении, едва ли осмеливаясь дышать. Обнаружив, что стоит с открытым ртом, Джонатан облизнул пересохшие губы и со щелчком стиснул челюсти.
И снова раздался громкий и настойчивый стук в дверь, за которым последовало требовательное: «А ну давай открывай!»
Несчастный Джонатан бросил по сторонам взгляд, полный одновременно ужаса и отчаяния, но ни малейшей возможности для бегства не обнаружил. Он был накрепко заперт в комнате со своей жертвой, словно крыса в капкане. Ничего не оставалось, кроме как подчиниться требовательному приказанию снаружи. И действительно, даже в сильнейшем разброде чувств нашему герою достало рассудка сообразить, что чем дольше он будет тянуть с открытием двери, тем меньше у него останется надежды выглядеть невиновным в глазах стучавшего, кем бы тот ни был.
Неуверенными и судорожными движениями, словно вконец расстроившийся механизм, он пересек комнату, осторожно переступив через распростертое на полу тело, и, преодолевая внутреннее сопротивление, повернул ключ, отодвинул засов и распахнул дверь.
Фигура, возникшая в свете свечи на фоне черного коридора, вид имела необычайный и типично чужеземный, словно этот персонаж нарочно подготовили для участия в той исключительной трагедии, в которой Джонатан играл одновременно роль и жертвы, и невольного убийцы.
То оказался высокий худощавый мужчина с вытянутым желтоватым лицом о весьма живописных длинных черных усах да паре отталкивающих, глубоко посаженных и бегающих черных глаз. Под треуголкой у него была туго повязана малиновая косынка, а в ушах поблескивали в свете свечи серебряные серьги.
Сия примечательнейшая личность, даже не удосужившись хоть что-то объяснить нашему герою, немедленно ворвалась в комнату и, вытянув длинную птичью шею, чтобы посмотреть через стоявший на пути стол, устремила сосредоточенный взор на неподвижно лежавшую в центре комнаты фигуру.
— Что ти наделаль! — воскликнул он с гортанным иностранным акцентом и, не дожидаясь ответа, прошел вперед и опустился на колени рядом с мертвецом. Ткнув рукой в бездыханную поникшую грудь, он поднял глаза и пронзительно уставился на нашего сраженного отчаянием героя, все так же оцепенело стоявшего, словно пребывая во власти кошмара. — Он есть мертв! — объявил иностранец, и Джонатану только и оставалось, что кивнуть.
— За что ти убиваль его? — поинтересовался незнакомец.
— Клянусь честью, — вскричал Джонатан, наконец обретя голос, хотя и такой хриплый, что даже сам его не узнал, — я и сам не пойму, из-за чего все произошло! Но уверяю тебя, приятель, я совершенно не виновен в том, что этот человек мертв.
Чужеземец не отрывал от нашего героя пронизывающего взора, и Джонатан, почувствовав, что от него ждут продолжения, заговорил снова:
— Я и вправду жертва какого-то недоразумения. Со мной произошло необычайное приключение. Этим вечером, оказавшись в вашей стране впервые, я был приглашен в дом к прекрасной незнакомке, которая попросила меня об одолжении, показавшемся мне незначительным и даже нелепым. Приглядывать вот за этим шариком из слоновой кости, — с этими словами Джонатан извлек вещицу из кармана и продемонстрировал ее иностранцу, зажав между большим и указательным пальцами. — Похоже, именно эта безделушка и навлекла на меня сие несчастье, ибо, когда я вышел из дома леди, человек, который теперь лежит мертвым на полу, пригласил меня к себе. Завлекши сюда, он потребовал отдать ему эту игрушку. А когда я ответил отказом, вдруг словно обезумел и набросился на меня с явным намерением убить!
При виде шарика из слоновой кости иностранец стремглав поднялся с колен и вперил в нашего героя взгляд столь странный, какового тому прежде видеть не доводилось. Глаза его по-кошачьи расширились, а воздух вырвался из груди с такой силой, что, казалось, ему и вздохнуть-то более не удастся. И пока Джонатан не убрал шарик назад в карман, незнакомец так и стоял погруженный в транс, словно загипнотизированный видом вещицы. Но стоило причине его столь странного поведения исчезнуть в кармане брюк нашего героя, и он моментально очнулся, словно испытав электрический шок. В мгновение ока он словно по волшебству преобразился. Глаза его вспыхнули непредсказуемым зловещим огнем, лицо налилось кровью, а рука одним стремительным движением оказалась в кармане.
— Шар! — скрипучим голосом заорал он. — Шар! Давать мне шар! — И в следующий миг герой наш узрел, что в лоб ему уперлось круглое и блестящее дуло пистолета.
На мгновение Джонатан остолбенел. Затем, перед лицом новой смертельной опасности, он издал вопль, отдавшийся в его собственных ушах ревом дикого зверя, и с неистовством и яростью безумца набросился на чужеземца.
Тот нажал на крючок, но вышла осечка. Тогда он отбросил бесполезное оружие, с грохотом стукнувшееся о пол, и немедленно вытащил из другого кармана еще один пистолет. Но прежде чем негодяй успел прицелиться, наш герой схватил его за запястье и вывернул руку назад, помешав, таким образом, выстрелить в себя. Затем последовала исключительная по своей ярости и неистовости схватка: иностранец старался высвободить руку, Джонатан же со всей энергией отчаяния мешал ему осуществить сей убийственный замысел.
В пылу борьбы незнакомец швырнул нашего героя о край стола, и бедняга почувствовал, что спина его вот-вот переломится. Он осознал, что в подобном положении сможет продержаться очень и очень недолго. Лица противников сблизились. Джонатан почувствовал на своей щеке горячее, разящее чесноком дыхание чужеземца, а затем увидел, как в свете свечи сверкнули его острые зубы, показавшиеся из растянувшегося в дикой и свирепой ухмылке рта.
