Профессор, пожилой щуплый коротышка, алчно порхал по комнате, озирая ее сокровища жадным оком сквозь очки в черепаховой оправе.
— Брустер, — сказал профессор Бинстед, задержавшись у каминной полки.
Мистер Брустер благодушно обернулся к нему. Нынче он пребывал в мирном настроении. Миновало более двух недель после его знакомства с Арчи, описанного в предыдущей главе, и он наконец смог выбросить этот неприятный инцидент из своей памяти. С того дня все дела Дэниела Брустера шли как по маслу наивысшего сорта, ибо он только что удовлетворил свое честолюбивейшее на данный момент желание, завершив переговоры: о приобретении участка ближе к центру города, где намеревался воздвигнуть новый отель. Ему нравилось строить отели. Кроме «Космополиса», его первенца, он владел летним отелем в горах и поигрывал с идеей заглянуть в Англию, чтобы обзавестись еще одним в Лондоне. С этим, однако, приходилось подождать. А пока он сосредоточится на будущем отеле, что ближе к центру города. Приобретение участка стоило ему многих хлопот и тревог, но теперь все эти заботы остались позади.
— Да? — откликнулся он.
Профессор Бинстед держал в руке фарфоровую статуэтку тончайшей работы. Она изображала воина домундирной эпохи с копьем в руке, нацеленным на противника, который, судя по победному выражению на лице воина, был куда плюгавей его.
— Откуда она у вас?
— Эта? Мосан, мой агент, нашел ее в лавочке в Ист-Сайде.
— А где другая? Должна быть и другая. Эти штучки всегда парные. И поодиночке никакой цены не имеют.
Чело мистера Брустера омрачилось.
— Я знаю, — сказал он коротко. — Мосан ищет вторую повсюду. Если вы на нее наткнетесь, даю вам карт-бланш приобрести ее для меня.
— Должна же она быть где-то.
— Да. Если найдете ее, о цене не беспокойтесь. Я уплачу любую.
— Учту, — сказал профессор Бинстед. — Она может обойтись в немалую сумму, полагаю, вы это знаете.
— Я же сказал вам, цена мне безразлична.
— Приятно быть миллионером, — вздохнул профессор Бинстед.
— Второй завтрак подан, сэр, — доложил Паркер.
Он уже встал в монументальной позе за стулом мистера Брустера, но тут в дверь постучали. Паркер прошествовал к двери и вернулся с телеграммой.
— Вам телеграмма, сэр.
Мистер Брустер беззаботно кивнул. Содержимое блюда под крышкой оправдало возвещавший о нем аромат, и он не собирался отвлекаться по пустякам.
— Положите ее, Паркер. И можете идти.
— Слушаю, сэр.
Камердинер удалился, и мистер Брустер вновь приступил к трапезе.
— Вы не хотите ее прочесть? — спросил профессор Бинстед, для которого телеграмма была телеграммой.
— Подождет. Я получаю их с утра до вечера. Наверное, от Люсиль. Сообщает, каким поездом вернется.
— Она приезжает сегодня?
— Да. Была в Майами. — И мистер Брустер, уже воздав должное содержимому блюда под крышкой, поправил очки и взял конверт. — Я рад… Боже мой!
Он уставился на телеграмму, разинув рот. Его друг участливо осведомился:
— Надеюсь, никаких неприятных известий?
Мистер Брустер странновато побулькал.
— Неприятных известий. Неприятных… Вот, прочтите сами.
Профессор Бинстед, входивший в троицу самых любопытных людей Нью-Йорка, взял листок с искренней благодарностью.
— «Возвращаюсь Нью-Йорк сегодня с милым Арчи. С горячей любовью от нас обоих. Люсиль», — прочел он вслух и выпучил глаза на своего гостеприимного хозяина. — Кто такой Арчи?
— Кто такой Арчи? — скорбным эхом отозвался мистер Брустер. — Кто такой… Именно это я и хотел бы знать.
— «Милый Арчи», — повторил профессор, размышляя над телеграммой. — «Возвращаюсь сегодня с милым Арчи». Странно!
Мистер Брустер продолжал смотреть прямо перед собой. Когда посылаешь единственную дочь погостить в Майами свободной, как ветер, а она в телеграмме упоминает, что обзавелась каким-то милым Арчи, вас это, естественно, ошеломляет. Он одним прыжком вскочил из-за стола. Ему пришло в голову, что всю последнюю неделю он крайне небрежно проглядывал почту (дурная привычка, когда он бывал особенно занят) и утратил связь с текущими событиями. Теперь ему вспомнилось, что несколько дней назад от Люсиль пришло письмо, а он отложил его, чтобы прочесть на досуге. Люсиль была чудеснейшей девочкой, чувствовал он всем сердцем, но ее письма с курортов редко содержали новости, которые требовали безотлагательного с ними ознакомления.
Он кинулся к своему бюро, порылся в бумагах и нашел то, что искал.
Письмо оказалось длинным, и несколько минут, пока он переваривал его содержание, в комнате царила полная тишина. Затем, тяжело дыша, он обернулся к профессору:
— Боже великий!
— Что? — быстро спросил профессор Бинстед. — Что случилось?
— Святые небеса!
— Ну?
— О Господи!
— В чем дело? — вопросил профессор в смертной муке.
Мистер Брустер снова сел, загремев стулом.
— Она вышла замуж!
— Замуж!
— Замуж! За англичанина!
— Только подумать!
— Она говорит, — продолжал мистер Брустер, сверяясь с письмом, — что они так друг друга полюбили, что просто не могли не пожениться в ту же секунду, и она надеется, что я не рассержусь. Рассержусь! — охнул мистер Брустер, очумело глядя на своего друга.
— Внушает тревогу.
— Внушает! Да еще какую! Я ничего не знаю про этого субъекта. Никогда в жизни о нем не слышал. Она говорит, что он предпочел скромную церемонию, потому что, по его мнению, типус, сочетаясь браком, всегда выглядит таким ослом! И я должен полюбить его, потому что он готов горячо полюбить меня.
— Невероятно!
Мистер Брустер положил письмо.
— Англичанин!
— Мне доводилось встречать очень приятных англичан, — сказал профессор Бинстед.
— Я не терплю англичан, — проскрипел мистер Брустер. — Паркер — англичанин.
— Ваш камердинер?
— Да. Подозреваю, он тайком носит мои рубашки, — угрюмо объяснил мистер Брустер. — Если я его изловлю… Что бы вы сделали на моем месте, Бинстед?
— Сделал? — Профессор взвесил вопрос. — Право же, Брустер, не вижу, что вы вообще могли бы сделать. Вам просто надо подождать, пока вы с ним не познакомитесь. А вдруг он окажется чудесным зятем?
— Хм! — Мистер Брустер отверг такую оптимистическую перспективу. — Но англичанин, Бинстед! — сказал он с мукой. — Всего неделю-другую назад в отеле было остановился англичанин, который так его чернил, что вы изумились бы! Сказал, что это чертова дыра! Мой отель!
