— Сама не могла?
— Она занята.
— Ты тоже спешишь?
— Нет.
Он протянул мне через прутья пятьсот злотых.
— Разменяй.
Я пошел в мясной магазин. Запах крови. Я дал банкноту пану Станкевичу. Он вытер руки и, достав кошелек, вытащил из него пачку разноцветных бумажек.
— Мама говорит, ты меняешь школу.
— Да.
— Почему?
— Ребята пристают.
— А в новой школе не будут?
— Нет.
— Почему?
— Потому что там они лучше.
Куба ждал у ограды.
— Я думал, ты не вернешься. — Он пересчитал деньги.
* * *
Накануне моего дня рождения, за завтраком, Михал вручил мне подарок. Я разорвал серую бумагу. Внутри была книга Сталина «Вопросы ленинизма». Я отнес ее в салон и положил рядом с велосипедным насосом. Когда я вернулся, Михал расхохотался.
— Олух Царя Небесного! — воскликнул он.
— Почему? — удивилась мать.
— Простофиля! Всему верит. Обманули дурачка…
— Подарки будут завтра, — добавила мать.
Я вышел на балкон. Опершись на холодные перила, смотрел вперед. На рельсах лежали листья. Проезжающие трамваи разбрасывали их в разные стороны. Между ветвями деревьев поблескивали электропровода. За костелом Святого Михала над пожелтевшими лугами летали тучи птиц. Я засунул руки в рукава свитера и поднял голову. Ослепленный солнцем, закрыл глаза.
На балконе появился пан Хурлюш. Он был в черном костюме и жилете с золотой цепочкой. На шее болтался стетоскоп. Когда я сказал, что здоров, стетоскоп превратился в сантиметр. Остро заточенным карандашом пан Хурлюш постучал по блокноту, где был нарисован костюм в полоску. (Я недавно видел такие костюмы в довоенных модных журналах в киоске на Маршалковской.)
«Дети забывают», — пробормотал он.
«Да ну! — махнул я рукой. — Я помню».
«А пальто из шинели?» — горько усмехнулся он.
«Я из него вырос».
Карандаш превратился в саблю. Портной застегнул шесть металлических пуговиц. На воротничке слева у него были три звездочки, справа — две, потому что он стоял ко мне боком. Хоть и в австрийском мундире, он был похож на героя фильма «Прощай, оружие!», который шел в кинотеатре «Полония». На груди у него была медаль, которая вдруг превратилась в короля червей и, кружась в воздухе, упала на улицу.
И тут портной стал медленно подниматься вверх. В воздухе закачалась сперва светловолосая голова, потом жилет с атласной спиной и раскинутые в стороны длинные руки и ноги. Он был похож на вырезанную из бумаги фигурку. Ветер подхватил его и понес. Он взлетел высоко, выше костела Святого Михала, и исчез.
Услыхав стук автомобильной дверцы и фырчанье отъезжающего «ситроена», я открыл глаза. Мать высунулась из столовой с тарелкой ароматных пончиков.
— Еще теплые, — сказала она. — Сколько?
— Два.
— Чаю?
— Только крепкого.
