– Сказала, что на вас, как всегда, нашло.
– Что ты имеешь в виду? Нашло! – Энн рассердилась не на шутку. – Все мои нервы – напряжены до предела!
– Это точно.
Энн бросила на свою верную служительницу гневный взгляд. И беспокойно зашагала от камина к окну и обратно. А Эдит смотрела на нее – и большие, неуклюжие, костлявые, загрубелые от работы руки тоже сновали туда-сюда по фартуку.
– Ну ни минуты покоя! – пожаловалась Энн. – В эту ночь глаз не сомкнула. Чувствую себя ужасно, ужасно! – Она села на стул и прижала ладони к вискам. – Не знаю, что со мной происходит.
– Зато я знаю, – сказала Эдит. – Слишком много гуляете. Не по возрасту вам уже.
– Эдит! – прикрикнула Энн. – Ты невыносима. И с каждым днем становишься все хуже. Ты у меня очень давно, я ценю твою преданность, но если так будет продолжаться, придется тебе уйти.
Эдит подняла глаза к потолку, лицо ее приняло обычное мученическое выражение.
– Никуда я не уйду, – сообщила она, – И не надейтесь.
– Уйдешь, если я захочу!
– Если захотите, значит, вы глупее, чем я думала.
Я-то устроюсь – и моргнуть не успеете. Все эти агентства по найму домашних работниц бегать за мной будут. А вот как вы без меня обойдетесь? Приходящая домработница – Что она есть, что ее нету! Или какая иностранка. Станет вам все на растительном масле жарить, желудок портить, да и квартира гарью пропахнет. А уж по телефону эти иностранки говорить вовсе не умеют, имена все перепутают, ничего толком не скажут. А не то явится к вам такая чистюля, глядеть на нее – глаз радуется, но в один прекрасный день приходите домой, а меха ваши и драгоценности – тю-тю, пропали. Только вчера слышала – в суде напротив разбирали такое дело. Нет уж, вам надо, чтоб все было честь по чести, как у нас заведено. Чтоб я варила вам хорошие обеды и не била красивую посуду, как нонешние молодые вертихвостки. А главное – я знаю, что вам нужно. Без меня вам не обойтись, это я точно знаю и никуда не уйду. Порой, ясное дело, и мое терпение лопается, но каждый обязан нести свой крест. Так в Священном Писании сказано, а мой крест – вы, я же честная христианка.
Энн, закрыв глаза, со стоном раскачивалась из стороны в сторону.
– О, моя голова, моя голова…
Суровость Эдит как рукой сняло, глаза засветились нежностью.
– Ну вот! Давайте я сделаю вам чашечку хорошего крепкого чая.
– Не хочу чашечку хорошего крепкого чая, – капризно заявила Энн. Ненавижу эти твои чашечки чаю!
– Как вам угодно. – Эдит вздохнула, снова возвела глаза к потолку и вышла из комнаты.
Энн вынула из коробки сигарету, закурила, несколько раз затянулась, а затем раздавила ее в пепельнице. Поднявшись, она снова заходила по комнате.
Через одну-две минуты она подошла к телефону и набрала номер.
– Алло! Алло! Попросите, пожалуйста, леди Ландском.
– Ах, это вы, дорогая Марсия? – Она заговорила с деланной веселостью. Как вы поживаете?.. Да ничего особенного. Просто захотелось вам позвонить… Даже не знаю, дорогая, я чувствую себя премерзко, знаете, как это бывает. Не хотите завтра встретиться за ленчем?.. А, понимаю… В четверг вечером? Да, я совершенно свободна.
Будет очень приятно. Я приглашу Ли или еще кого-нибудь, и мы хорошо посидим. Замечательно… Я вам перезвоню утром.
Стоило ей положить трубку, как минутное оживление слетело с нее. Она опять принялась мерять шагами комнату, но, услышав дверной звонок, замерла в ожидании.
И услышала, как Эдит сказала: «Ждет вас в гостиной», – и Лора Уитстейбл вошла, – высокая, суровая, внушающая страх, но и надежду – как утес посреди бушующего моря.
Энн кинулась ей навстречу, сбивчиво и все более истерично выкрикивая:
– Ах, Лора! Лора! Я рада… Рада тебя видеть! Лора!
Лора удивленно подняла брови и внимательно посмотрела на Энн. Затем положила руки ей на плечи и заставила сесть на кушетку, а сама села рядом, приговаривая привычное:
– Ну, ну, что случилось?
Энн затараторила все тем же истерическим тоном:
– Как хорошо, что ты пришла. Я думала, что сойду с ума.
– Глупости! – отрубила дейм Лора. – В чем дело?
– Да ни в чем. Решительно ни в чем. Но я вся на нервах. И это меня пугает. Ни минуты не сижу спокойно.
Сама не знаю, что со мной происходит.
– Гм. – Лора окинула ее внимательным профессиональным взглядом. Выглядишь не блестяще.
Вид подруги ее и в самом деле огорчил. Даже толстый. слой макияжа не мог скрыть того, что Энн осунулась. И выглядела гораздо старше, чем в их прошлую встречу, несколько месяцев тому назад.
– Я совершенно здорова, – с раздражением объяснила Энн. – И тем не менее что-то со мной происходит. Сплю я только со снотворным. Чуть что, раздражаюсь и все время в плохом настроении.
– А с врачами советовалась?
– Да что в них толку?! Рекомендуют принимать бром и не переутомляться.
– Прекрасный совет.
– Да, но и абсурдный. Ты же знаешь, Лора, я никогда не жаловалась на нервы. Даже не знала, что они у меня есть.
Лора Уитстейбл замолчала, вспоминая Энн Прентис трехлетней давности. Милую, спокойную, уравновешенную, жизнерадостную. И от души пожалела, что той ее подруги больше нет.
Но вслух произнесла:
– Легко говорить, что ты никогда не была нервной.
Представь себе человека со сломанной ногой, который твердит, что она у него всю жизнь была целая.
– Но с чего бы мне вдруг стать нервной?
Лора Уитстейбл задумалась.
– Полагаю, твой доктор прав, – сказала она наконец. – Ты переутомляешься.
Энн возмутилась.
– Но не могу же я целый день сидеть дома и скучать.
– Можно сидеть дома, но не скучать, – заметила дейм Лора.
– Нет! – Руки Энн тряслись. – Сидеть дома ничего не делая не по мне.
– Почему же это? – Вопрос бесстрастный и безжалостный, как скальпель.
– Не знаю. – Руки уже ходили ходуном. – Я не могу быть одна. Не могу… – Она бросила на Лору взгляд, полный отчаяния. – Ты сочтешь меня сумасшедшей, если я скажу, что боюсь одиночества?
– Это самое разумное из всего, что ты говорила, – немедленно ответила Лора.
– Самое разумное? – переспросила Энн.
– Да, потому что это правда.
– Правда? А что ты называешь правдой?
– То, без чего мы не можем обойтись.
– Ах, тебе этого, конечно, не понять. Ты ведь никогда не боялась одиночества?
