— Посмотрим, — он улыбнулся. — По крайней мере, я зарабатываю кучу премиальных миль у «Сансаут».
— Можешь подписаться на «Селект».
— Этого я не могу себе позволить. Мне возмещают расходы и платят вполне достойное жалованье, но я не стану богатым, Лаура. Никогда. — Он никогда не будет таким богатым, как Фостер Спикмен. Как она. Именно это он пытался ей сказать. — Но я связан со спортом, по крайней мере косвенно. И я делаю что-то полезное, — он улыбнулся. — Иногда после выступления они просят меня пару раз бросить мяч. Дать им совет. Что-то вроде этого.
— Я уверена, что эти молодые спортсмены, несмотря ни на что, в восторге от тебя.
— Не знаю. Хотелось бы верить.
Они некоторое время молчали. Лаура посмотрела за окно, потом на камин, потом на вазу с тюльпанами.
— Хочешь еще чаю?
— Нет, спасибо.
— Как твоя подруга Марша?
Он был удивлен, что она помнит о Марше.
— Хорошо. Видел ее на прошлой неделе.
— А.
Вежливая улыбка Лауры слегка дрогнула. Или ему это показалось?
— Ей еще осталась одна операция, но это просто последние штрихи.
— Значит, предыдущие операции были успешными?
— Она выглядит потрясающе. Лучше, чем раньше.
— Это хорошо. Она… она вернулась… к работе?
— На полный рабочий день, — Грифф улыбнулся.
— Правда?
— Да. Бизнес есть бизнес.
— Ну да.
Если ее интересовал характер его визита к Марше, то почему она не спросила об этом прямо? Он надеялся, что она спросит. Тогда он рассказал бы, что теперь они с Маршей просто друзья, а сам вопрос Лауры указывал бы на то, что ей не все равно, удовлетворяет ли он свои сексуальные потребности с профессионалками или нет.
Но она задала совсем другой вопрос:
— Как ты отдохнул?
— Отъедался. Элли готовила так, как будто каждый мой обед был последним. А ты?
— Я уехала. Остановилась в Вермонте, в гостинице, где предоставляют номер с завтраком, каталась по проселочным дорогам.
— Звучит неплохо. — Хотя на самом деле это звучало одиноко.
— Хочешь еще чаю?
— Ты уже спрашивала, и я отказался.
— Извини. Как твое плечо?
— Отлично.
— Все зажило?
— Лаура, зачем ты позвала меня?
Неожиданный вопрос удивил ее. Казалось, она была взволнована тем, что ее застали врасплох. Потом она сделала глубокий вдох и тихо сказала:
— Я хотела поблагодарить тебя.
Его сердце упало. Она действительно пригласила его только на чай.
— За что?
— За то, что хранишь нашу тайну. Ты много раз мог рассказать всю эту грязную историю. Но ты этого не сделал. Ты защитил Фостера и меня. Он уж точно не заслужил твоего доверия. Я хотела сказать тебе, как я это ценю.
— Ну, мне не очень-то хотелось, чтобы все узнали, что меня нанимали в качестве жеребца.
— Какова бы ни была причина, все равно, спасибо.
— Пожалуйста.
Ему не нужна ее проклятая благодарность. Он сдержал обещание Коучу и самому себе — не общаться с ней, хотя не проходило и дня, чтобы он не испытывал желания ей позвонить. И сегодня, после стольких месяцев, когда она позвонила, он подумал, что возможно…
Но нет. Пока он сидел тут и поддерживал вежливый разговор, страстно желая коснуться ее, ощутить вкус ее губ, она хотела всего лишь поблагодарить. Больше он этого выдержать не мог.
Не в силах унять волнение, он провел ладонями по бедрам, затем внезапно поднялся.
— Послушай, мне нужно бежать. У меня… дело.
— О, прости, — она тоже встала. — Я не хотела тебя задерживать.
— Нет, все в порядке. Был рад тебя увидеть.
— И я тоже.
— Да. Спасибо за чай.
Поворачиваясь к двери, он хлопнул себя рукой по карману, как бы вспоминая.
— Да, чуть не забыл. Я кое-что тебе принес. — Грифф сунул руку в карман спортивного пиджака, вытащил маленькую коробочку и протянул Лауре.
— Что это? — она озадаченно посмотрела на него.
— Есть только один способ узнать.
Она взяла коробочку и, помедлив секунду, потянула за ленточку, чтобы развязать бантик. Грифф вдруг понял, что задержал дыхание, когда она открывала крышку. Внутри на шелковой подушечке лежала маленькая золотая звездочка с крошечным бриллиантом в центре. Лаура опустила голову и не отрывала взгляда от кулона, и Грифф не видел ее реакции. Она так долго оставалась неподвижной, что Грифф подумал, что это была неудачная идея.
Прошло еще несколько секунд, а Лаура по-прежнему молчала, и тогда Грифф принялся оправдываться.
— Я знаю, что у нас было не так много. Может, не больше этого бриллианта, — он взъерошил пальцами волосы. — Но не осталось ничего на память, понимаешь? Ничего, что подтвердило бы — это действительно было. А оно было. По крайней мере, несколько недель.
Лаура не поднимала голову и не шевелилась. Черт! Плохая идея. Очень, очень плохая. Он должен просто заткнуться и уйти. Но вместо этого он сказал:
— Я подумал, может, тебе захочется иметь что-то, что будет напоминать об этом.
Когда она наконец подняла голову, ее лицо было мокрым от слез.
— Я всегда буду помнить. Это останется в моем сердце, пока я жива.
Они одновременно потянулись друг к другу. Он обнял ее и держал так, как будто больше никогда не отпустит. Наверное, он поклялся себе в этом. Потом он не мог вспомнить, что говорил позже, а что в этот первый момент, перед тем, как обхватил ее лицо ладонями и повернул к себе. Он помнил, как говорил, что любит ее, покрывая бесконечными поцелуями ее губы, глаза, щеки, лоб. Наконец их губы встретились, и они поцеловались, жадно и страстно.
А потом, когда день сменился вечером, они долго-долго сидели вместе на диване, держась за руки, и разговаривали. Они болтали о пустяках, рассказывали друг другу разные истории. Обменивались какими-то шутками. Часто смеялись.
Это было их первое свидание.
