— Ваши слова о взаимовлиянии… Должен ли я понимать их как определенное намерение?
— Вы догадливы, сэр. Детали сообщу позже.
— Не будем торопиться, хорошо? Сердце может не выдержать чрезмерной нагрузки. Мои обмороки тоже указывают на это. Как она себя поведет, если я брякнусь на пол? Что, по-вашему, будет?
— На первый день достаточно, — заключил король. — Вы довольно долго пробыли с Атти.
Он подошел к тяжелому затворному щиту, который поднимали веревкой, перекинутой через шкив с желобом, установленный на высоте около восемнадцати футов. Потянул за веревку, щит поднялся, и Атти направилась в соседнее помещение. Львица шла не торопясь, легко, ровно, как по нитке, — ни дать ни взять модель на подмостках. Мне хотелось посоветовать королю поддать ей ногой под зад, но не решился. Атти скрылась за стеной, Дафу отпустил веревку, щит скользнул вниз и ударился об пол с таким грохотом, будто раскололся земной шар.
Дафу сел на скамейку рядом со мной, удовлетворенный, спокойный. Он откинулся на спинку, вытянул ноги, прикрыл глаза. Какая-то неведомая сила, казалось, держит мужчину в таком положении. Я ждал, пока он отдохнет. Мне снова пришло в голову пророчество Даниила: «И отлучат тебя от людей, и будет обитание твое с полевыми зверями». Мои пальцы все еще пахли львом. Мысли вернулись в недавнее прошлое, к лягушкам в племени арневи, к коровам, которых те обожествляли, к коту наших жильцов, которого я хотел убить, не говоря уже о свиноматках, каких я выращивал. Библейское пророчество имело непосредственное отношение ко мне. Оно подразумевало, что я не вполне гожусь для человеческого общежития.
— Послушайте, мистер Хендерсон… — начал король.
— Вы хотите объяснить, почему было желательно мое знакомство с львицей? Никак не пойму.
— Да, я должен прояснить дело. Но прежде расскажу вам кое-что про львов. У нас существует традиционный способ ловли львов. Гон начинают егеря с барабанами, колотушками и рожками. Напуганный шумом зверь уходит в лесные дебри и попадает на особую территорию площадью в несколько квадратных миль — мы называем ее хоро. На одном краю хоро вырыта ловушка, куда и гонят животное, а я, как король, обязан лично связать льва. Таким образом приблизительно год назад я поймал Атти и привел в селение. Это вызвало критику справа и слева, особенно со стороны Бунама, поскольку разрешается охота только на льва — главу прайда.
— Ваши подданные не заслуживают такого короля, как вы, который мог бы править большой страной.
Дафу польстило мое замечание.
— И тем не менее началось неприятное выяснение отношений с Бунамом и Хорко, не говоря уже о королеве-матери и некоторых женах. Верхушка варири признает законным только одного льва — покойного короля. Остальные считаются свирепыми хищниками, понимаете? Главная причина того, что покойного короля должен поймать его преемник, состоит в том, что его нельзя оставить среди дикого зверья. Говорят, ведьмы нашего племени состоят в незаконных сношениях с плохими львами. Опасны даже дети или детеныши — не знаю, как назвать существ, которые родятся от таких союзов. И еще. Если мужчина докажет, что его жена изменила ему со львом, он может потребовать для нее высшей меры наказания.
— Все это очень и очень странно.
— Подвожу итог, — продолжал король. — Меня критикуют за то, что я не захватил Гмило, моего отца-льва, и за то, что держу Атти. По их мнению, моя привязанность к ней неминуемо принесет беду. Но несмотря на оппозицию, я не желаю расставаться с ней.
— Чего добивается оппозиция? Чтобы вы отреклись, как это сделал герцог Виндзорский?
Король негромко рассмеялся, но смех прозвучал веско и внушительно.
— Не сделаю этого ни за какие коврижки.
— Одобряю вашу решимость.
— Позвольте мне продолжить, Хендерсон-Санчо. В самом юном возрасте король приносит в селение своего преемника. Таким образом я привык навещать моего льва-деда Саффо. То есть с младых ногтей я привык общаться со львами, а то и быть с ними в близких отношениях. Обычаи не оставляли мне иного выбора. Я так скучал по львам, что когда умер мой отец Гмило и меня известили о печальном событии, я, при всем желании стать врачом, не раздумывая возвратился на родину. По всем установлениям я должен был бы отловить Гмило, но вместо него привел Атти. Отсюда все мои проблемы. — Широкой штаниной я вытер с лица несуществующий пот. — И тем не менее я найду Гмило и схвачу его.
— Желаю вам вагон удачи. Вагон с маленькой тележкой.
Дафу крепко пожал мне руку.
— Мистер Хендерсон, я не удивился бы, если бы вы решили, что я вообще не в себе. Мы условились говорить друг другу правду. Поэтому я прошу вас запастись терпением.
«Мне бы сейчас пригоршню таблеток сульфамидизина», — подумал я.
Дафу впал в глубокую задумчивость. Король вообще не делал резких движений и не принимал скорых решений.
— Прекрасно понимаю, что такое заблуждение, воображение, пустое мечтание, — продолжал он. — Однако это не мечта, не сон, а пробуждение. Больше всего сомневаются в реальности всего сущего как раз те, кого природа наградила неуемной жаждой жизни. Те, кому нестерпимо больно от мысли, что надежды оборачиваются разочарованием, любовь превращается в ненависть, а жизнь кончается загробным безмолвием. Наш мозг имеет право на разумные сомнения. Как ни кратка человеческая жизнь, ум успевает постичь, увидеть и понять то, чего не понимают или забыли другие. Не верить, что бесконечное множество коротких человеческих жизней в совокупности составляют одно великое и славное явление, вполне естественно. Способность мыслить — вот что делает людей всегда правыми. Когда подумаешь об этом, голова кружится. Да, Санчо, человек — временщик, но хозяин воображения. Нередко творческого. И вдруг это ценнейшее качество толкает его на смерть. Почему? Тайна сия велика есть. И в заключение скажу: не сомневайтесь во мне, Дафу, друге Айтело и вашем друге.
— Хорошо, ваше королевское величество, постараюсь отбросить мои сомнения. Я согласен с вами по всем статьям, хотя не до конца понимаю вас. Но готов довольствоваться предварительным суждением. И не ломайте голову над непрошеными видениями, галлюцинациями и всем прочим в том же роде. Если разобраться, не так уж многие безусловно верят в жизнь. Бывало, я терял голову, потом возвращался и находил ее. И это было чертовски трудно, поверьте. Одним словом, гран-ту-молани!
— Я разделяю вашу позицию. Да, жизнь, но какая? В каком виде, в какой форме? У вас богатое воображение, но вам еще нужно… у вас особая потребность.
— Потребности всегда со мной. Я живу по потребностям. Вы задались вопросом — какая жизнь? У меня вот какая: «Хочу! Хочу!»
— Хотите — чего?
— Что-то есть внутри меня, и об этом твердит мой внутренний голос. Бывает, он ни на минуту не оставляет меня в покое.
Мое признание едва не доконало короля. Он сидел неподвижно, положив руки на колени.
— И вы часто его слышите?
