– Думал? – удивился Коршунов. – То есть ты и раньше знал, что я… Не очень?
– Не очень? – Агилмунд негромко засмеялся. – Что я, слепой? Не видал, что ты меч будто мотыгу держишь? А копьем шуруешь – как баба в печи кочергой. Это ж каждый видит, у кого глаза есть.
– То есть и Ахвизра?..
– Конечно!
– И Одохар?
– А Одохару даже смотреть не надо. Он и так увидит. По шагу хотя бы.
Коршунов некоторое время переваривал услышанное. Потом спросил:
– А когда Одохар мне предлагал в поход с ними идти – он знал?
– Ну, Аласейа… – Агилмунд поглядел на Коршунова как на слабоумного. – Это же Одохар. Рикс. Конечно, он знал.
Алексей еще пару минут переваривал информацию.
Они выехали из леса. Впереди блеснул синий изгиб реки. Кони перешли с рыси на шаг.
– Но зачем риксу нужен такой воин, который не умеет копье держать толком? – наконец спросил Коршунов.
– Да какое Одохару дело, как ты копье держишь? – в свою очередь удивился Агилмунд. – Не нужно Одохару твое копье, что, у нас своих копий нет? А вот удача твоя… Это да! Это нам нужно! Ха! В большой поход! С небесным героем! Под небесными парусами! Цвета снега и крови! Ax-xa! – Он толкнул коня пятками и пустил его легким галопом. Коршунов сделал то же, чтобы не отстать. Топот и пыхтение «пехоты», изо всех сил старавшейся не отставать от всадников, стихли в отдалении. Алексей догнал Агилмунда.
– Значит, я неумеха?
– Я ошибся, Аласейа! – заявил старший Фретилыч. – Ты не неумеха. Сегодня я это понял.
– Да ну? – не без иронии отозвался Коршунов.
Его очень утешило, что от него не ждут фехтовальных подвигов. Но нельзя сказать, что ему очень льстила роль «талисмана». Отчасти потому, что он помнил, как поступают с талисманом, который перестает «работать».
– И что же ты понял?
– Да то, что и раньше мог понять. Догадывался. Когда мне говорили, как ты в гневе камнем огонь и гром из земли высекаешь. Ты – воин. Только привык к другому оружию. Не такому, как наше. Верно?
– В общем да, – осторожно ответил Коршунов.
– Ха! А ты и впрямь в гневе гром и огонь метать можешь?
– Иногда, – еще более осторожно ответил Коршунов.
Он помнил, сколько у него патронов, и не собирался устраивать демонстраций. Без необходимости.
– Ха! А Ахвизра, чурбан, говорил: вранье! Покажешь?
Коршунов покачал головой.
– Нельзя, – сказал он. – Сейчас нельзя.
– А когда будет можно? – Глаза Агилмунда горели совершенно детским восторгом.
– Это редко бывает, чтобы можно. Редко, но бывает… – Подумал немного и добавил: – Но говорить об этом нельзя. Беда будет. Ты понял, Агилмунд?
– Ха! Конечно, понял! – Он коснулся рта пальцем и подмигнул.
Доволен. Теперь у них с Аласейей – общая тайна. Тайны же тут любили все. Тайны, тайные знаки. Коршунову об этом еще Черепанов говорил. Мол, даже Травстила с Овидой, серьезные люди, исподволь сигналами обмениваются. Даже показывал какими. Ну просто как дети.
– Все же, Агилмунд, я бы хотел и вашим оружием научиться пользоваться, – сказал Коршунов.
– Научишься, – успокоил его риксов дружинник. – Ежели ты уже воин, так с любым оружием освоишься. Ты быстро научишься, я видел, как у тебя выходит. Вот Скулди говорил: ему ромлянское снаряжение тоже сперва непривычно было, а потом привык. А со Скулди ты, вижу, уже подружиться успел?
– Вроде того.
– Это хорошо. Скулди при Комозике – как я при Одохаре.
– Да? – Коршунов поглядел на своего родича с большим интересом. – Скулди сказал, что его главное дело… (Как бы это поточнее выразиться?) Новости для Комозика собирать.
– Ха! «Новости»! Не новости! – Агилмунд поднял палец. – Не только новости. Все знать про всех, что риксу надобно.
– И ты знаешь? – спросил Алексей.
– Ясно, знаю! – самодовольно ответил старший сын Фретилы и коршуновский шурин. – И про того же Скулди, и про Комозика, и про каждого дружинника герульского! Все! Не сомневайся! У меня там… – тут он осекся и сказал, откашлявшись: – Ты, конечно, родич мне, Аласейа, и небесный герой, но все же пока не в дружине нашей. Лучше тебе того не знать, как я вести узнаю. Еще проболтаешься Скулди тому же…
– Ты меня что, болтуном считаешь? – недовольно спросил Коршунов.
– Да не обижайся ты! Не в том дело. Не обижайся!
– Ладно, забыли, – отмахнулся Алексей. – Ты мне вот что скажи: Скулди считает, что прошлый большой поход нехорошо кончился из-за ромлянских соглядатаев. И этот тоже может провалиться. Из-за того же. А что считаешь ты?
– Глупости! – отрезал Агилмунд. – Скулди как у ромлян пожил, так ему всюду ромлянские козни чуются! Не было тогда с нами настоящей удачи – вот и побили нас. А теперь у нас удача есть. Вот ты хотя бы!
Но Коршунов не был так уверен в своих способностях универсального «талисмана». Опасения герула показались ему вполне оправданными. И следовательно, имелась необходимость в поддержке Одохара. И Агилмунда, коли уж тот действительно заведует Одохаровой разведкой. Но чтобы привлечь его на свою сторону, нужны были аргументы. Аргументы, значимые именно для Агилмунда.
– Что есть мерило удачи? – спросил он.
– Слава, – не раздумывая ответил родич. – Богатство.
– Велика ли слава ромлян?
– Да уж не мала.
– А велики ли их богатства?
– Ха! – в глазах Агилмунда вспыхнула ничем не прикрытая алчность.
– Так какова же мера их удачи? – вкрадчиво спросил Коршунов. – Велика ли?
Агилмунд не ответил. Думал.
– Помнишь, ты говорил мне: лишая удачи, боги наделяют неудачника слепотой. И он, идя в бой, не видит настоящей силы врага?
– Помню, – ответил десятник рикса. – И что же?
– А то, что сила не только в числе воинов, а удача в битве может выглядеть и так, что ты знаешь о враге все: какова его сила, когда он хочет напасть, куда ударит… И ждешь его там, где он не ждет тебя встретить. Это ведь тоже удача, Агилмунд, верно?
– Пожалуй.
– Но это – создаваемая людьми удача, Агилмунд. И лазутчики ромлян как раз и могут создавать такую удачу. Они не надеются на то, что боги все сделают за них. Они действуют, Агилмунд. А боги любят тех, кто действует!
– Я понял, – сказал Агилмунд. – Я сказал Одохару: пусть Скулди ищет ромлян в бурге Комозика. У нас нет ромлян.
– А тех, кто служит ромлянам?
Агилмунд пожал плечами:
– Откуда они возьмутся? Зачем нашим людям губить собственную славу?
