– А по-моему, ты сгущаешь краски, – сказал Алексей. – Хотели бы от тебя избавиться, давно бы прислали императорский эдикт: мол, освобождается такой-то от занимаемой должности. И всех делов.
– Просто не получится, – покачал головой Черепанов. – Думаю, они это понимают. Ну я их и задобрил немного. Заслал малую толику от нашей персидской добычи.
– Вот это зря! – не одобрил Алексей. – Ты им лучше кислород перекрой. Вон у нас пираты… Лютуют, я слышал, не по-детски. Даже на легата военного, меня то есть, напали средь бела дня, – он ухмыльнулся. – Так почему бы им не перехватить пару хлебных караванов? Хочешь, организую? Комар носу не подточит! Я пока в Иерусалим плавал, прикинул…
– Всё-таки Корнелия права, – перебил Геннадий. – Ты, Лёха, натуральный варвар. Но предложение интересное. Мы его еще обсудим…
Глава шестнадцатая
Лагерь Первого Германского легиона. Трудовые будни латной конницы
– Есть вопрос, – сказал Коршунов мидянину. – Это обязательно, бить копьем исключительно вперед?
– Мне – нет, – ответил бывший офицер-катафракт, а ныне – инструктор Коршуновской тяжелой конницы. Будущей тяжелой конницы. – Им – да. Новичку по-другому копье не удержать. Вырвется, пройдет вскользь… От такого удара вреда больше, чем пользы. Попадется умелый противник, собьет щитом вниз. Копье – в землю, копейщик – в небо!
Перс хохотнул. Самому понравилось, как завернул.
Разговаривали они по-арамейски. Мидянин говорил на этом языке абсолютно свободно. Так же, как и на греческом. Но Алексей хотел попрактиковаться.
Коршунов задумался, поглядел на своих варваров…
Варвары тренировались. Ровной плотной шеренгой набирали крейсерскую скорость, опускали копья и дружно разили мишени. То есть в теории должно было быть так. В реале выходило не так гладко. Строй будущие катафрактарии держали неплохо, а вот остальные фазы упражнения получались не так гладко. Возникали сложности с правильным разгоном, например. Если шеренгу «разгонял» кто-то из инструкторов, получалось как надо. Но в отсутствие опытного лидера выходила лажа. Или разгонялись слишком быстро и утомляли коней. Или к моменту сшибки не успевали набрать максимальную скорость. И дело было не в отсутствии у варваров глазомера – поодиночке-то каждый угадывал правильный темп. А вот вместе… Это примерно как пересесть с «субару-импреза» за руль тяжелого «трака». Принципиально другие характеристики что у разгона-торможения, что у поворотов. Персам было легче. У них среди молодняка всегда имелось процентов двадцать старослужащих. А Коршунову где их взять?
Зато Алексей усовершенствовал мишени. Раньше это были просто соломенные чучела на палках, а теперь – деревянные щиты на поворотных шестах. Да еще и с поперечиной с противоположной стороны. А еще к щиту шест привязан под углом семьдесят градусов.
Идею «актичной защиты» подсказал Фульминат. Поглядел-поглядел на упражнения и сострил, что, мол, чучело сдачи не дает. Скучно.
Коршунов тут же включил научную мысль – и сконструировал чучело, которое «давало сдачи».
Удачно получилось. Теперь, когда в случае точного удара получался не просто соломенный взрыв, но…
а) солидная отдача вдоль учебного копья, сравнимая с реальной.
б) крутнувшаяся вокруг оси поперечина лупила по всаднику сбоку, если тот притормаживал (а притормаживали частенько), вынуждая совершать маневр уклонения, поскольку щит-то – с другой стороны.
в) палка, привязанная под углом, при развороте, аки копье, била в соседнего всадника, вынуждая не только бить копьем по мишени, но и принимать на щит встречную «атаку».
Прекрасное изобретение. Даже персам понравилось. Но тренажер работал тем эффективнее, чем больше радиус «маховика». Волей-неволей приходилось снижать плотность строя и увеличивать интервал между всадниками.
Инструкторы по этому поводу не переживали: чем меньше интервал, тем легче держать строй. Пусть тренируются в сложных условиях, лишь бы успевали смыкаться колено к колену при необходимости маневра. А вот Коршунов беспокоился. Он был не кавалерист, а пехотинец. И твердо знал: чем плотнее строй, тем он крепче. И еще он знал главное правило римской пехоты. Шаг вперед – щит вперед – укол вбок. Твоя задача – сунуть железо под мышку врага справа, а того, кто прет прямо на тебя, аккуратно зарежет твой левый сосед. Тебе останется лишь перешагнуть через труп и – щит вперед, укол вбок…
Спрашивается: зачем кавалеристу бить копьем того, кто летит навстречу с копьем и щитом наизготовку, если можно вставить фитиль в правый бок соседнего оппонента? Там и щита нет, и рука тяжелым копьем занята… Да и пехотинца справа поддеть сподручнее. Того, кто спереди, конь и сам стопчет.
– Не удержать копье, говоришь? – задумчиво проговорил Коршунов. – А давай-ка посмотрим… Эй, Гадарих! Ко мне!
Названный, здоровенный детина, дальний (двадцать седьмая вода на пиве) родич Коршунова по линии тестя Фретилы, подъехал не спеша, солидно…
– А покажи-ка нам, братец, как ты весло крутить умеешь, – предложил Коршунов.
– Так нету ж весла! – удивился будущий катафрактарий.
– А ты копьем покажи.
Гадарих вынул копье из седельной петли, поднял, покачал…
– Легковато будет, – заметил он. – Ну, как скажешь, рикс… – и вознамерился спешиться.
– Нет! – пресек попытку Алексей. – Ты в седле покажи!
– Можно и в седле, – солидно произнес Гадарих… И вдруг с невероятной скоростью завертел над головой копье. Аж гул пошел.
– Дайте-ка мне палку! – потребовал Коршунов. И получив чей-то витис, тут же метнул его в голову Гадариху. Хряп! Отбитый витис взмыл в небо и тут же вслед ему взлетело тяжеленькое катафрактарское копье… Оп! И оба предмета вновь оказались в руках гота.
– Склонен думать, – с улыбкой произнес Коршунов, – что противник, способный вырвать копье из руки этого новичка, должен быть размером с носорога.
– Пожалуй, – не стал спорить мидянин. – Но ведь не все твои солдаты – такие, как этот.
– Не все, – согласился Алексей. – Есть поздоровее, есть и послабже. Но ненамного. Я ведь специально отбирал таких, чтобы на лошадок без посторонней помощи залезали. И на своих-двоих тоже могли сражаться в полных доспехах.
Большое впечатление на Коршунова произвела картина вылетевших из седла персидских катафрактов. Которых его ребята брали играючи, как опрокинутых на спинку черепах. Так что свою конницу Алексей решил комплектовать по водолазному принципу
[164]
. Правда, лошадкам малость потяжелее, но они всё равно на себе столько железа несут, что лишний десяток килограммов погоды не сделает.
– А ведь ты прав, легат! – Это Тевд Трогус. Правая (а чаще и левая тоже) рука легата Алексия Виктора. Префект лагеря. И становой хребет (что уж шило в мешке таить) Первого Германского легиона. Вся бухгалтерия, всё снабжение, все спорные вопросы и система жизнеобеспечения (от воды в банях до гвоздей в калигах) на этом великом человеке. Бывшем кавалеристе, бывшем «сержанте» в самой первой кентурии Геннадия Черепанова. Коршунов не раз благодарил Господа, что тот послал ему этого замечательного язычника. Не будь в легионе длинноносого римлянина-плебея Тевда – прощай, восхитительная свободная жизнь Алексея Коршунова!
