До него больше часа езды, устало проговорил Фабиан.
— Ну и что ж такого? Повеселимся немного, — настаивала Присцилла.
— У нас был очень трудный день, — пожаловался Фабиан.
— А у кого легкий? Поехали в Куог.
— Может, отложим на завтрашний вечер? — предложил Фабиан.
— Вот зануды, — рассердилась Присцилла. Мы поехали лесом по узкой проселочной дороге, которой я не знал и даже не предполагал, куда она нас приведет. Я уже был близок к тому, чтобы при первой возможности свернуть на Истхэмптон, поместить Присциллу в местный отель и, если понадобится, силой высадить ее из машины, когда в свете фар заметил автомобиль, стоявший поперек дороги. Его капот был поднят, и двое копошились в моторе. Я остановился и крикнул им, чтобы они объяснили, куда ведет эта дорога.
Внезапно я скорее понял, чем увидел, что на меня направлено дуло пистолета.
Двое медленно подошли к нашей машине. Я не мог в темноте разглядеть их лица, но различил, что на них кожаные куртки и рыбацкие кепки с длинным козырьком.
Перегнувшись через Присциллу, которая, очевидно, оцепенела от страха, я прошептал Фабиану:
— Они с оружием.
— Совершенно верно, дружок, — сказал парень с пистолетом. — Оружие наготове. А теперь слушай внимательно. Оставь на месте ключ от зажигания, потому что мы берем взаймы вашу машину. И вылезай быстро и без шума. И старина пусть вылезает с той стороны. Тоже быстро и без шума. Девочка остается в машине. Мы и ее берем взаймы.
Стало слышно, как шумно задышала Присцилла, неподвижно замерев на своем месте. Когда я открыл дверцу и вышел, парень с пистолетом отступил на шаг. Другой подошел к той стороне, где вылез Фабиан, и сказал ему, чтобы он встал рядом со мной. Фабиан подошел ко мне. Он был взволнован и тяжело дышал.
И тут вдруг Присцилла начала вопить. Таких громких и пронзительных воплей я еще никогда в жизни не слышал.
— Заткни глотку этой суке! — крикнул парень с пистолетом своему соучастнику.
Присцилла продолжала вопить, откинувшись всем телом назад и отбиваясь от парня, который пытался схватить ее за ноги.
— Скажите на милость! — досадливо воскликнул парень с пистолетом. Он придвинулся немного к машине, собираясь помочь справиться с Присциллой. Его пистолет при этом слегка отклонился в сторону, и Фабиан тут же стремительно бросился на него. Раздался оглушительный выстрел. Я услыхал, как захрипел Фабиан, и тоже прыгнул на парня и схватил его за руку, стремясь вырвать пистолет. Тяжесть наших двух тел была слишком велика для него, и он упал на спину, выронив пистолет. Я схватил пистолет как раз в тот момент, когда второй парень показался в свете фар, спеша на подмогу. Не мешкая, я выстрелил в него, он сразу же повернулся и убежал в лес. Тот, кого мы свалили на землю, быстро пополз на четвереньках. Я выстрелил и в этого, но он прыжками скрылся в темноте. Присцилла все еще истошно вопила.
Фабиан, скорчившись, лежал на земле, прижав обе руки к груди. Он тяжело и прерывисто дышал.
— Отвезите меня в больницу, голубчик, — с трудом выговаривая слова, попросил он. — И поскорей. И, Бога ради, пусть Присцилла перестанет вопить.
Как Можно осторожней я поднял Фабиана, чтобы положить его на заднее сиденье машины, и тогда заметил огни приближавшегося к нам автомобиля.
— Погодите, к нам кто-то едет, — прошептал я Фабиану и, взяв в руки пистолет, приготовился к встрече.
На переднем сиденье Присцилла теперь уже не вопила, а истерически рыдала, колотясь головой о приборную доску.
Когда автомобиль подъехал поближе, я разглядел, что это полицейская машина, и тут же бросил пистолет наземь. Едва машина остановилась, как из нее выпрыгнули два полисмена с револьверами в руках.
— Что случилось? — крикнул тот, что бежал впереди.
— Напали бандиты. Их двое. Они где-то тут в лесу. Моего друга ранили, — торопливо объяснял я. — И мы собираемся везти его в больницу.
— Чье это оружие? — спросил полисмен, подняв пистолет, лежавший у моих ног.
— Их оружие.
Один из полисменов помог мне уложить Фабиана в нашей машине, а другой занялся осмотром той машины, что стояла посреди дороги с поднятым капотом.
— Та самая, — сказал он, подойдя к нам. — Та, что мы ищем. Ее украли прошлой ночью в Монтоке.
Они с любопытством поглядели на Присциллу, которая все еще колотилась в истерическом припадке, но ничего не сказали.
— Следуйте за нами, — предложил один из них. — Проедем прямо к больнице.
Мы помчались за ними по темной дороге. По пути нам повстречалась сначала одна, а потом и другая полицейские машины, спешившие к месту происшествия. Их, очевидно, вызвали по радио на поиски бандитов ехавшие впереди нас полисмены.
Операция длилась три часа. Фабиан потерял сознание еще до того, как мы приехали в больницу. Бегло осмотрев Присциллу, молодой врач велел уложить ее в постель и дать сильное успокаивающее средство.
Я сидел в приемном покое, пытаясь отвечать на вопросы полисменов, как выглядели напавшие на нас бандиты, в какой последовательности и как развивались все события, почему мы оказались в такой поздний час на этой дороге, что за женщина была с нами, ранил ли я кого-нибудь из бандитов, когда стрелял в них.
Трудно было собраться с мыслями и изложить все по порядку. Я находился в состоянии если не растерянности, то подавленности и какого-то оцепенения. Вовсе не легко было объяснить им, что за птица Присцилла Дин и почему она не знала, куда ей ехать ночевать. Полисмены были неизменно вежливы со мной, как будто не подозрительны, но они снова и снова продолжали задавать одни и те же вопросы, несколько видоизменяя их, словно то, о чем я рассказывал, не могло произойти так, как я излагал. Домой я позвонил сразу же после того, как Фабиана увезли в операционную, сообщил о несчастном случае с ним, просил Эвелин не беспокоиться, пообещав, что все подробности расскажу по приезде.
Уже после полуночи молодой полисмен, переговорив по телефону, подошел ко мне и сказал, что обоих парней задержали.
— Вы не попали ни в одного из них, — не сдержав улыбки, сообщил он.
Мне следовало утром явиться в полицейский участок для опознания задержанных. Должна явиться также и женщина, которая была с вами, добавил он.
Когда Фабиана вывезли из операционной, лицо у него было кроткое и спокойное. Хирург в халате и с марлевой повязкой, болтавшейся у горла, выглядел хмурым и озабоченным, стаскивая с рук резиновые перчатки.
— Больной в неважном состоянии, — сказал он мне. — Яснее станет в ближайшие сутки.
— В ближайшие сутки, — машинально повторил я.
— Это ваш близкий друг?
— Да, очень близкий.
— Откуда у него такой длинный шрам на груди и животе?
— Шрам? Я никогда не видел. — Я помотал головой. — Никогда не видел его раздетым.
