Стеллевато неторопливо взял фотографию и стал разглядывать.
– Бедная девочка, – грустно сказал он. – Бедная блондиночка…
Майклу захотелось обнять Стеллевато.
Стеллевато отдал фотографию Кину.
– Пожалуй, надо вернуться на пункт водоснабжения и рассказать ребятам, что здесь произошло, – сказал он. – Они, наверно, слышали выстрелы и перепугались до смерти.
Майкл полез было в машину, но остановился. По главной улице медленно ехал какой-то джип. Кин щелкнул затвором карабина.
– Погоди, – резко сказал Майкл, – это наши.
Джип медленно подкатил к ним, и Майкл узнал Крамера и Морисона, которые три дня назад были с Пейвоном. Горожане, собравшиеся у ступенек гостиницы, уставились на вновь прибывших.
– Привет, ребята! – воскликнул Морисон. – Развлекаетесь?
– Славное было дело, – охотно откликнулся Кин.
– А что произошло? – спросил Крамер, скептически кивнув в сторону мертвых немцев и опрокинутой машины. – Несчастный случай?
– Я их пристрелил, – громко сказал Кин, ухмыляясь. – Недурной счет для одного дня!
– Он что, шутит? – спросил Крамер у Майкла.
– Вовсе нет, – ответил тот. – Всех убил он.
– Вот это да-а! – воскликнул Крамер, по-новому, с уважением посмотрев на Кина, который с первых дней прибытия в Нормандию был предметом насмешек для всего подразделения. – Ай да Кин! Ай да старый хвастун… Кто бы мог подумать!
– Служба гражданской администрации, – поддержал его Морисон, – и вдруг попасть в такую переделку!
– Где Пейвон? – спросил Майкл. – Он приедет сюда сегодня?
Морисон и Крамер во все глаза смотрели на убитых немцев. Как и большинство других солдат из их подразделения, они не видели ни одного боя с момента прибытия во Францию и не скрывали теперь, что этот случай произвел на них огромное впечатление.
– Обстановка изменилась, – сказал Крамер. – Войска здесь не пойдут. Пейвон послал нас за вами. Он в Рамбуйе – всего час езды отсюда. Все ждут дивизию лягушатников, которая должна возглавить победный марш в Париж. Дорогу мы знаем. Никки, поедешь за нами.
Стеллевато вопросительно посмотрел на Майкла. Майкл словно онемел, почувствовав некоторое облегчение от того, что ему больше не надо самому принимать решения.
– Поехали, Никки, – сказал он наконец, – заводи.
– Беспокойный городишко, – сказал Крамер. – Может быть, нас здесь накормят?
– Умираю с голоду, – поддержал его Морисон. – Сейчас бы бифштекс с жареной картошкой по-французски…
Мысль о том, что придется еще задержаться в этом городишке под холодными испытующими взглядами местных жителей рядом с трупами немцев Перед бакалейной лавкой, показалась Майклу просто невыносимой.
– Поедем к Пейвону, – сказал он, – мы можем ему понадобиться.
– Хуже нет начальства из рядовых, – проворчал Морисон. – Уайтэкр, чин рядового первого класса слишком велик для тебя.
Все же он развернул джип. Стеллевато тоже развернулся и двинулся вслед за Морисоном. Майкл неподвижно сидел на переднем сиденье, уставившись прямо перед собой, стараясь не смотреть в сторону гостиницы, где, окруженная соседями, стояла мадам Дюмулен.
– Месье! – раздался голос мадам Дюмулен, громкий и властный. – Месье!
Майкл тяжело вздохнул.
– Стой! – приказал он.
Стеллевато затормозил и посигналил Морисону. Тот тоже остановился.
Мадам Дюмулен, в сопровождении всей группы, двинулась к джипу. Она подошла к Майклу, а за ее спиной стали усталые, изнуренные трудом фермеры и лавочники в мешковатой поношенной одежде.
– Месье, – обратилась к нему мадам Дюмулен, скрестив руки на своей полной бесформенной груди. Порванный свитер, вытянувшийся на широких бедрах, слегка трепетал на ветру. – Вы собираетесь уезжать?
– Да, мадам, – спокойно ответил Майкл. – Таков приказ.
– А восемьсот немцев? – спросила она, с трудом сдерживая бешенство.
– Я сомневаюсь, что они здесь появятся.
– Сомневаетесь? – передразнила мадам Дюмулен. – А что, если они не знают о ваших сомнениях, месье? Что, если они все-таки появятся?
– К сожалению, мадам, – устало сказал-Майкл, – нам нужно ехать. И если даже они войдут в город, какую пользу принесут вам пять американцев?
– Значит, бросаете нас? – закричала она. – А немцы придут, увидят вон те четыре трупа и перебьют всех мужчин, всех женщин и детей в городе! Не выйдет! Вы обязаны остаться и защищать нас!
Майкл окинул усталым взглядом солдат на двух джипах. Их всего пятеро на этой проклятой площади: Стеллевато, Кин, Морисон, Крамер и он сам. Из пятерых только один Кин стрелял по людям, и можно считать, что он сделал достаточно для одного дня. «Господи! – подумал Майкл, бросив полный сожаления взгляд на мадам Дюмулен. Эта приземистая женщина, грозная в своей ярости, как бы олицетворяла собой долг. – Если появится этот призрачный немецкий батальон, какой помощи можно ожидать от этих пятерых воинов!»
– Мадам, – сказал он, – мы ничего не можем поделать. Мы – это еще не американская армия. Мы следуем туда, куда прикажут, и делаем, что нам велят.
Он окинул взглядом встревоженные, осуждающие лица жителей, надеясь, что они поймут и оценят его добрые намерения, его «сожаление, его беспомощность. Но тщетно. Ни в одном взоре не засветилось ответного огонька; перепуганные мужчины и женщины смотрели угрюмо, уверенные, что их оставляют одних на верную гибель, что уже сегодня их трупы будут валяться среди развалин города.
– Простите меня, мадам, – сказал Майкл, чуть не плача, – я решительно ничего не могу поделать…
– Раз вы не собирались здесь оставаться, – сказала мадам Дюмулен неожиданно спокойным голосом, – вы не имели права сюда приезжать. Вчера танкисты, сегодня вы… Хоть и война, но вы не вправе так обращаться с людьми…
– Никки, – сказал Майкл хриплым голосом. – Едем отсюда. И быстрее!
– Это низко! – крикнула мадам Дюмулен от имени всех измученных людей, стоявших рядом, когда Стеллевато нажал на газ. – Подло, бесчеловечно и…
Конца фразы Майкл не расслышал. Они, не оглядываясь, быстро выехали из города и вслед за машиной Крамера и Морисона направились туда, где их ждал полковник Пейвон.
Стол был уставлен бутылками с шампанским. Вино искрилось в бокалах, отражая свет сотен восковых свечей, которыми освещался ночной клуб. Зал был полон. Мундиры десятка наций смешались с веселыми пестрыми туалетами, обнаженными руками, пышными прическами. Казалось, все говорили сразу. Освобождение Парижа накануне, сегодняшний парад, сопровождавшийся выстрелами снайперов с крыш, – все это служило темой для оживленных бесед. Приходилось до предела напрягать голос, чтобы перекричать громкие звуки, издаваемые тремя музыкантами в углу, которые наигрывали модную американскую песенку.
