Дядю очень интересуют песни, которые поют родственники. Дедушка хочет знать, как проходит подготовка к торжествам. Понравились ли вам подарки?
Андрей
Совхоз Старо-Борисов, Борисовский район Минской области, БССР. 22 августа 1941 года, 3.18
Давно сержант Нечаев не испытывал такого дискомфорта, пожалуй, с тех времен, как головной дозор их отряда окруженцев наткнулся на двух непонятных гражданских в Налибокской пуще. С тех пор он, старший сержант пограничных войск, ощущал какое-то необъяснимое спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Может, оттого, что, наконец, встретились им тогда не такие же бедолаги-окруженцы, единственной целью которых было дойти до своих, а то и просто спрятаться, убежать от страшной несуразицы так неудачно для страны начавшейся войны, а стойкие и злые бойцы, девизом которых, казалось, был лозунг «Больше врагов придет – больше набьем!».
Нет, не казались они Андрею Нечаеву бесшабашными придурками, вроде отчаянных махновских конников, известных ему по рассказам отца, которому довелось вдоволь покуролесить в окрестностях Гуляйполя в Гражданскую. Больше напоминали они пограничнику снаряды тяжелых гаубиц, что идут к своей цели, невзирая ни на какие внешние обстоятельства. Вокруг может моросить октябрьский дождь или жарить июльское солнце, бушевать ураган или валить снег, но снаряд, если он, конечно, правильно нацелен, обязательно долетит до врага, а долетев, выплеснет всю свою внутреннюю ярость, спрессованную в десятках килограммов тротила.
Иногда Андрею казалось, что члены спецгруппы воспринимают войну как увлекательную, хоть и смертельно опасную игру. Что, впрочем, не мешало им заботиться о своих подопечных со всем прилежанием. Сам сержант не мог вспомнить ни одной операции, на которую их отпустили бы без подробного инструктажа. Но и импровизации чекисты не чурались. Имея за плечами восемь лет, говоря по-старорежимному, «беспорочной службы», Нечаев тем не менее долго не мог привыкнуть к этой странной смеси тщательного планирования и исполнительской инициативы. В этом состоянии он пребывал до тех пор, пока, наконец, не понял – эти люди не только и не столько командовали ими, сколько пытались научить, поделиться всем, что знали и умели сами.
Когда он водил своих ребят в «тир», как прозвали в партизанском отряде снайперские засады на шоссе у Налибок, то в полной мере осознал, насколько эффективен такой подход – выдрессировать базовые навыки до максимально возможного автоматизма, а затем позволить подчиненным действовать, применяясь к местным условиям.
Сейчас же на Андрея лег груз необычайной, непривычной ответственности: и мосты надо уничтожить во что бы то ни стало, и ребят своих, уже получивших почетное прозвище «нечаевцы», терять он себе позволить не мог, и обстановка сложилась – мозги сломать можно! Из-за классического «гладко было на бумаге, да забыли про овраги» до объектов их группа добиралась на шесть часов дольше, нежели рассчитывали при планировании операции «Ледостав». Где-то приходилось приставать к берегу и маскироваться, избегая обнаружения некстати нарисовавшимися на берегу немцами. В иные моменты скорость сплава не соответствовала запланированной. В общем, набежало в сумме приличное отставание от графика. И в настоящий момент до контрольного времени подрыва оставалось всего чуть меньше семи часов. А минеры только-только приступили к установке зарядов!
Изначально предполагалось, что подрыв будет осуществлен с помощью замедлителей с часовым механизмом – специально, чтобы команды минеров могли отойти на максимальное расстояние. При той плотности немцев, что была днем на шоссе, погоня обещалась знатная. Вот и попали «нечаевцы» во временную вилку: выставишь замедлитель на десять часов утра – есть шанс, что нормально отойти не получится; дашь себе запас, сдвинув время взрыва на пару часов, – не выйдет одновременного взрыва пяти мостов на шоссе, да и немцы, всполошенные диверсиями остальных групп отряда, могут начать осматривать эти два моста и обезвредят мины. А ведь время выбирали не на авось – активное движение по дороге начиналось с семи утра, так что взрыв не только мост разрушит, но и максимальные потери противнику нанести сможет. Опять же, по запруженному машинами и пехотными колоннами шоссе ремонтникам добираться будет куда как сложнее.
– Товарищ Белый, так на сколько часы заводить? – снова шепотом спросил один из минеров.
Нечаев поднес к глазам бинокль, не столько чтобы рассмотреть что-нибудь в предутренней темени, сколько для того, чтобы дать себе еще чуть-чуть времени для принятия решения.
«Если Гуров пришел пять минут назад, значит, один из зарядов под быком уже закрепили. Следовательно, если рассчитывать на худшее, то мужикам осталось еще полчаса… – в который уже раз начал расчеты Андрей. – Пусть будет сорок пять минут, тогда назад они вернутся еще через тридцать – все ж таки почти километр, хоть и вниз по течению… Будет уже начало пятого, то есть начнет светать… – Пограничник аккуратно придавил особенно наглого комара, ухитрившегося пробраться под сетчатую накидку. Здесь, на пойменном болоте, этих кровопийц было столько, что уже через час партизаны перестали обращать на них внимание, но накидки и кое-какие народные средства пока спасали. – Но туман уже собирается достаточно плотный, так что есть все шансы, что немцы не засекут… А уходить… а уходить будем по-лисьему – подхватим на противоположном берегу Березины группу, что ставит мину у Большого Стахова, и постараемся тихонечко сплавиться к Ново-Борисову. Выгребать против течения, имеющего в этом месте скорость в полметра в секунду – дело неблагодарное, а вот проскочить на рассвете между двумя частями города, разделенного речной долиной в полкилометра шириной, стоит попробовать».
– Как договаривались – на десять!
…Довести до сведения личного состава, что сохранение линий проводной связи и электроснабжения входит в обязанности каждого военнослужащего.
При обнаружении попыток гражданских лиц испортить вышеупомянутые линии пресекать их с использованием всех средств, вплоть до применения оружия!
Из телефонограммы начальника службы тыла
группы армий «Центр»
Из мемуаров гефрайтера Пауля Гунина
Этот день был, пожалуй, первым, когда многие из нас задумались об успешности текущей кампании. Я два месяца как выписался из госпиталя, куда угодил под самый конец боев во Франции. Плечо заживало долго, а когда я вышел, то был направлен в 106-ю пехотную, громившую, как мне сказали, иванов где-то под Смоленском. Офицер, выписывавший мне направление, сказал, что до Русской кампании дивизия пороху не нюхала, но они, по крайней мере, были вестфальцами, а среди земляков служить легче. К тому же моя 215-я воевала рядом, так что надежда на встречу со старыми боевыми товарищами была. Тогда я, правда, не знал, что, по меркам Восточного фронта, «рядом» совсем не значит «близко».
На поезде нас привезли на какую-то богом забытую станцию, которую по недоразумению местные дикари называли городом. Многие тогда вывихнули себе языки в попытках правильно произнести ее название – Молодечно. С другой стороны, на фоне названий польских – это не проблема. Поскольку за героизм во Франции мне досрочно присвоили очередное звание – я стал унтер-офицером и теперь командовал отделением в маршевом батальоне, то пришлось потратить некоторое время на освоение этого варварского наречия – как-никак докладывать начальству приходилось мне.
