– Гюнтер, немедленно соедините меня со штабом противовоздушной обороны в Борисове! – бросил он. – Это Мюллер! – добавил он спустя почти минуту, очевидно, после того как адъютант, наконец, дозвонился до упомянутого учреждения. – Вы что, знаете какого-нибудь другого Мюллера? Который может звонить из этого учреждения? – говорил бригаденфюрер зло и отрывисто. – Мне нужна информация о русском самолете, прилетавшем сегодня ночью в район Борисова! И чем быстрее, тем лучше! Для вас! Все! Жду! – И он бросил трубку.
Шеф гестапо вернулся в кресло:
– А пока эти тугодумные ослы будут разыскивать простофиль, дежуривших сегодня ночью, вы, унтерштурмфюрер, изложите мне, какие еще детали сподвигли вас к тому, чтобы решить, что эта рация принадлежит группе «Медведь».
– Во-первых, я сопоставил сроки. Последний контакт был почти месяц назад, когда мы зафиксировали ту сверхдлинную передачу из района северо-западнее Минска. Тогда еще оперативная группа в засаду попала, помните? – И, получив в подтверждение кивок, Освальд продолжил: – Второе – почерк. Все-таки я тогда ошибался, посчитав «медведей» за диверсантов. Скорее всего, они оставлены здесь русским командованием для сбора разведывательной информации и организации сети агентов. После того как у них скапливается необходимый объем сведений, они передают их в Москву. Впрочем… – Бойке и не заметил, как принялся ходить вдоль стола начальника. – Если к ним действительно прилетал самолет, то моя догадка про вывоз чего-то весьма для Москвы важного тоже имеет право на существование… – Зазвонивший телефон прервал его.
– Да! Я… Почему не доложили… А возможность перехватить была? … Понятно… Вы уверены? Сколько? Да, понял! Документальный отчет должен быть у меня… – Бригаденфюрер посмотрел на стоявшие в углу монументальные часы в корпусе из мореного дуба: – Через час! – заключил он. – Хорошо, тогда к четырнадцати ноль-ноль, – изменил он свое решение, выслушав ответ собеседника. – Значит, так, – положив трубку и побарабанив пальцами по столешнице, обратился он к подчиненному: – самолет действительно прилетал, но доблестные рыцари люфтваффе на него не отреагировали, поскольку он прилетел с запада. В это же время ожидалось прибытие очень важного транспорта из Берлина, поэтому они и не стали дергаться. Улетел он ночью, пробыв неизвестно где около трех часов. Направление убытия, – похоже, Мюллер теперь дословно воспроизводил доклад пэвэошников, – северо-запад. Вот что, унтерштурмфюрер: берите оперативную группу, мотоциклетную роту из местного полицейского батальона и поезжайте в те края, посмотрите, что там к чему. Понятно?
Территория полигона Военно-инженерной академии им. Куйбышева. Станция Опалиха, Московская область. 19 августа 1941 года. 09.07
– Ну что, товарищи, начнем? А то небось заждались своих самоделок? – Высокий, в щегольской гимнастерке и ослепительно сверкающих сапогах военинженер 1-го ранга посмотрел на часы. – Первыми мы продемонстрируем ручные гранаты. Затем – осколочные мины направленного действия. Подрывные заряды будут показаны на другой площадке. Прошу всех спуститься в укрытие!
Представительная делегация из пятнадцати человек, в которой из тех, кто носил форму, не было никого в звании ниже полковника, послушно выстроилась у узенькой лестницы, ведущей в бетонный бункер. Судоплатов бросил взгляд на расставленные на идиллической лесной полянке ряды фанерных ростовых мишеней: интересно, так ли страшен черт, как его Зайцев малевал?
Когда все спустились в капонир и боец закрыл гулко лязгнувшую тяжелую металлическую дверь, члены делегации все как один выстроились вдоль прикрытой бронестеклом щели, многие достали бинокли… Военинженер вдавил большую красную кнопку на стене, и снаружи, хоть и приглушенно, долетел пронзительный вой сирены.
– Сейчас увидите, – не обращаясь конкретно ни к кому, сообщил инженерный полковник.
Павлу бинокль был ни к чему – расстояние до мишенного поля составляло едва ли полсотни метров, а на зрение он пока не жаловался.
В центр нескольких концентрических кругов, представляющих собой не очень ровные линии, насыпанные на зеленой траве поляны обычным речным песком, вдоль которых и были расставлены мишени-силуэты, вошел боец, положил что-то на землю и несколько секунд стоял согнувшись. Затем он начал пятиться, разматывая за собой бечевку.
– Изделие первое, – тоном шпрехшталмейстера
[4]
объявил инженер. – Эргэпэбэ! Она же – ручная граната партизана бумажная. Вариант снаряжения первый – дымный ружейный порох и рубленая проволока. – Пока он делал объявление, боец снаружи уже спустился в бетонированную щель.
– Внимание! – И коротко вякнула сирена.
– Бух! – Глухо, словно сработала большая новогодняя хлопушка, донеслось снаружи, а между фанерными «врагами» вспухло густое облако белесого дыма.
– Прошу к мишеням! – Сразу вслед за приглашением лязгнула, открываясь, дверь.
– Товарищ военинженер, а почему боец веревку разматывал? Что, других способов нет? – спросил один из двух присутствовавших на испытаниях гражданских.
Вроде из аппарата Центрального Комитета, – вспомнил Павел.
– Дело в том, товарищ, что запалы в этих устройствах кустарные, и мы, инициируя их подобным образом, одновременно собираем статистику срабатываний. А для этого следует исключить помехи, связанные с метанием. Вдруг при броске запал вывалится? Товарищи, аккуратнее! Под ноги смотрите! – громко обратился он к остальным членам комиссии. – Дистанционные круги не растаскайте, а то времени много потеряем, пока заново их отсыплют.
«Да уж, это он верно про время подметил… – подумал Судоплатов. – Совсем его нет!»
Все подошли к мишеням. Те, что стояли на первом круге – в метре от подорванной гранаты, были густо испещрены отметинами, во многих местах блестели застрявшие куски проволоки. Фанерным «врагам», стоявшим дальше, повезло чуть больше – царапины и лохматившиеся занозами пробоины встречались на них гораздо реже.
– Неплохо, неплохо, плотненько так легло, – начальник Особой группы услышал, как бормотал ходивший между фанерками высокий полковник-кавалерист.
– Как видите, товарищи, – принялся объяснять военинженер, – плотность поражения сильно падает с удалением от точки подрыва, но радиусом сплошного поражения вполне можно считать три метра.
Потом, когда растерзанные мишени заменили на новые, испытывали гранаты со снаряжением из винтовочного пороха… Потом – начиненные орудийным разных марок, аммоналом… и даже древним пироксилином…
Наконец, когда стрелки часов уже почти подобрались к одиннадцати, «хозяин» испытаний объявил, что сейчас принесут фонды, а когда кто-то поинтересовался, зачем им какие-то там «фонды», расшифровал – оказалось, что под этим сокращением скрывается «фугас осколочный направленного действия», а не то, о чем члены комиссии подумали.
