Пролог
Мы, каждый день, сталкиваясь с ангелами, не знаем даже кто они, откуда и не является ли любой из них плодом нашего воображения? Конечно, не верить – легче, мол, меня умного ничем не обманешь! Или: этого не может быть, потому что не может быть никогда! А почему, собственно, не может?
Само название романа – Адамантовый ирмос или хроники онгона – дословно переводится как «Бриллиантовое песнопение или хроники адского пламени». Может ли церковное песнопение состоять из алмаза? И может ли оно сверкать адским пламенем, например, во время литургии? Весь вопрос в том, под каким ракурсом на это посмотреть. Ведь давно известно, что адское пламя очень часто сжигает человека изнутри. С одним христианским священником такое произошло как раз во время Богослужения.
Человеку всегда приятнее оказаться самым умным, самым главным, самым себялюбивым в подлунном мире. Но от фактов никуда не денешься. Далеко ходить не будем. Россия всегда была странноприимной страной, богатой Екклесиастами,
[1]
чудесами, умами и настоящим человеческим альтруизмом, чуждым зарубежным странам, особенно в настоящее время.
Итак, что же нам сообщает госпожа История?
Много нашествий перенесла Русь, но заглянем в не такое уж далёкое время.
В начале XIX века известный многим император Наполеон шибко раскатал губы на гиперборейскую кладовую природных ресурсов. Тем более, что один из французских учёных, посетивших Россию в поисках легендарной Ариан Вэджи – потустороннего города нибелунгов – наткнулся на сказочный Аркаим – столицу царства Десяти Городов, где в архивных документах, имеющихся на руках французов, говорится об этом гиперборейском городе, как о входе в Шамбалу.
Известно также, что человек, получивший разрешение на вход в Зазеркалье и побывавший в Шамбале, получит власть над всем миром. Не эта ли заманчивая идея повлекла Наполеона в Россию? Но императору, победившему русское войско, оккупировавшего столицу, не повезло. Сама Богородица явилась к Наполеону со скромным советом не трогать Русь и убраться восвояси.
Император, хоть и слыл среди французов величиной не робкого десятка, только с потусторонними силами воевать был не готов, поэтому в то же утро французские войска в панике оставили Москву под адамантовый ирмос Богородицы.
Лишь корсиканская мстительность всё же не дала Наполеону убраться без скандалов. В Кремлёвских подвалах «лягушатники» заложили множество бочек пороха – чтобы получилось этакое публичное хлопанье дверью на прощание. Как ни странно, этого не свершилось. Французские бомбардиры не смоги взорвать ни одной бочки. То есть адское пламя не смогло сожрать Кремль под покровом Царицы Небесной.
На этот историко-биологический артефакт нигилистические материалисты тут же сочинили многомудрые объяснения, не выдерживающие никакой критики.
Переселимся немного поближе, в двадцатый век. Фашисты в 1941 году рвались в ту же Москву, с конкретной установкой командования – взять столицу любой ценой. Об этом стало известно Джугашвили-Сталину-Кобе, который сам готовил нападение на Германию и никак не ожидал, что партайгеноссе Гитлер его опередит. Сталина выручило, что в юные годы он два года учился в семинарии, и худо-бедно был знаком с энергетикой Космоса, доступной только Проповедникам.
Несмотря на то, что Джугашвили-Кобу выгнали из семинарии за воровство и, казалось бы, любая церковь вождю противопоказана, у него хватило ума отыскать в Донском монастыре блаженную Матронушку, московскую пророчицу.
Видя, что пособник Антихриста пришёл с поклоном, Матронушка успокоила будущего генералиссимуса тем, что Богородица не допустит врага в столицу. Надо только икону Владимирской, которую писал евангелист Лука, трижды обнести вокруг Москвы, хоть на самолёте. Вдобавок к этому необходимо открыть все московские храмы, где священники должны читать неусыпную Псалтирь.
[2]
Требование было исполнено, что послужило помощью почти безоружным двадцати восьми Панфиловцам удержать танковую дивизию…
С чудесами мы сталкиваемся каждый день, только не желаем ничего видеть, мол, не может быть ничего такого, чего человек объяснить не в силах. И всё же доступ к энергии Космоса люди чувствуют. Особенно из мирских людей к этому расположены писатели, музыканты, поэты, художники. Просто потому, что с параллельным Зазеркальем у них более короткая связь, благодаря духовному таланту.
Почему это так – никто до сих пор ответить пока не мог, но эта книга, может быть, приоткроет завесу Истины, недоступной пониманию человека. Кстати, курсивом здесь отпечатаны чудом уцелевшие цитаты из давно сгоревших романов.
Глава 1
Тяжёлые, плотные, налившиеся маслянистой сажей августовские тени прыгали по стенам, пытаясь иногда подкрасться сзади и цапнуть за спину свежезаточенными лаковыми когтями. По телу пробегали суетливые мурашки, вспыхивающие мёртвым ледяным прикосновением. Жёсткий геометрический узор теней вместо того, чтобы скрыть, яснее выделял и очерчивал стоящую в комнате ширпотребовскую стенку из древесных опилок и стружек, да диван карельской берёзы, матовым проблеском разрывающий объятия теней.
Там, в дальнем углу, сиротливо прикорнул ещё телевизор, вроде бы японский, а, значит, с запредельными нерусскими наворотами, но он был повёрнут мордой в угол – общение с ним вносило дисгармонию в тихую жизнь дачи. Сам «японец» ни в чём не провинился, а вот его коллеги – ведущие телепрограмм – всласть набедокурили, так как весь свой талант отдавали на добровольное одурачивание телезрителей. Что поделаешь, так положено. А что, где положено? И кем? Неужели нашему правительству важна поголовная деградация населения? Неужели русскому – русскому? – правительству удобней царствовать в стране дураков?
Вполне возможно, что это именно так, потому что если голова «дурака» пухнет от новостей с чечено-грузинского фронта или сознанье направлено на поиски международных террористов, а вдобавок к этому московские власти напустили в столицу столько чечено-азербайджанского ворья, угодного достославному мэру, то полу-умному остаётся только слушать приказы и выполнять кем-то принятые решения.
Возле пылающего камина стояли два разухабистых кресла. Несмотря на выпирающие от времени там и сям пружины, кресла умудрились остаться мягкими и уютными, за что при вселении в гостиную всенародно были объявлены каминными. В основном мебель на даче собралась покладистая. Проблему составлял только антикварный, весь в деревянных резных рюшечках, секретер.
Но с ним даже краеугольные тени не желали связываться, поскольку именно его деревянная утроба несъедаемо хранила рукопись недавно законченного романа, который несколько раз уже переписывался и однажды чуть не был сожжён… в пылу, так сказать. По счастью огню тогда пообедать не удалось, потому что всё обошлось без лишних жизненных выкрутасов. Рукопись по-прежнему дожидалась своего часа то ли сожжения, то ли издания в лакированном брюхе деревянного задаваки-секретера, который всем видом своим показывал, что без него тут не обошлось, и сгорела бы, может, не только рукопись, кабы не он.
