— В чем дело?
— Послезавтра принцесса едет во дворец Банпаин и хочет, чтобы обязательно пригласили господина Хонду. Придворные дамы ее останавливают. Интересно, что получится, — ответил Хисикава.
Начались переговоры между принцессой Лунный Свет и придворными дамами. Наконец принцесса кивнула и перестала плакать.
Первая дама, поправляя платье и учащенно дыша, обратилась прямо к Хонде:
— Послезавтра, чтобы развлечь, ее светлость повезут на машине во дворец Банпаин. Ее светлость приглашает с собой господина Хонду и господина Хисикаву, прошу вас, примите приглашение. Там будет подан обед, так что в девять утра ждем вас во дворце Роз.
Это официальное приглашение Хисикава в переводе немедленно передал Хонде.
На обратном пути в машине Хисикава без всякого стеснения продолжал болтать, не обращая внимания на погруженного в мысли Хонду. Полное пренебрежение к чувствам других людей у человека, изображавшего причастность к миру искусства, говорило о нервах, напоминающих стершуюся зубную щетку. Он вполне серьезно считал, что забота о чувствах других — обывательская черта, и гордился тем, что в работе гида часто находил тому подтверждение.
— Это было прекрасно придумано — два ваших вопроса. Я сначала не понял, в чем дело. Принцесса выказала особую приязнь к вам, словно в ней возродился тот, кого вы знали, и вы пытались это проверить. Ведь так?
— Да, — коротко ответил Хонда.
— И на оба вопроса вы получили нужный ответ?
— Нет.
— Значит, на один?
— Нет, к сожалению, оба ответа были неправильными, — Хонда решился солгать, его уверенный тон обманул Хисикаву, и тот громко рассмеялся.
— Вот как? Все не так? А она с таким торжественным видом называла год — ну, что ж, ничего не поделаешь. Не смогли убедить вас в возрождении. Но и вы тоже хороши. Решили на такой милой девочке проверить предсказания уличного гадальщика. По большей части в человеческой жизни нет ничего загадочного. Тайна осталась только в искусстве, или, другими словами, только в искусстве тайна может стать «необходимой».
Теперь Хонду поразили холодные рассуждения Хисикавы. За окном машины мелькнула пунцовая тень, Хонда перевел взгляд и увидел реку. Между кокосовыми пальмами со стволами огненного цвета на насыпи видны были кроны деревьев с цветами, горевшими ярко-красным пламенем. Ветви буквально охватывал его жар.
Хонда задумался над тем, нельзя ли как-нибудь поехать в Банпаин без Хисикавы.
4
План не брать с собой в поездку Хисикаву легко удался благодаря тому, что Хисикава всячески подчеркивал свою роль благодетеля: «Не хочется мне ехать с этой помешанной принцессой, но без меня вы наплачетесь. Старухи ни слова не говорят по-английски». Хонда, что было на него не похоже, ответил на это: «Мне надоело без конца слушать перевод, уж лучше я полдня буду наслаждаться, как музыкой, непонятным тайским языком», и пожелал, чтобы их разговоры на эту тему закончились.
Впоследствии Хонда не раз вспоминал ощущение счастья, которое он испытывал во время той прогулки.
На машине можно было проехать только полпути, потом они пересели на украшенную по-королевски большую лодку и отправились по перетекавшим друг в друга, залитым водой полям и реке, поблескивали заляпанные грязью спины спящих на дамбах меж полями буйволов, временами буйволы просыпались и поднимались на ноги. Когда лодка проплывала мимо небольших храмовых рощиц, принцесса радовалась белочкам, снующим вниз-вверх по деревьям. Иногда с ветки на ветку перепрыгивала, вытягивая головку, маленькая зеленая змейка.
В густых зарослях тут и там возвышались, блистая золотом, башенки над ступами, заново позолоченные на пожертвования прихожан. Хонда знал, что тончайший золотой лист изготовляется в Японии и в больших количествах импортируется в Таиланд.
Во время этого путешествия по воде запомнилось то, как Лунный Свет, по-детски веселившаяся всю дорогу, вдруг притихла и некоторое время неподвижно сидела у борта, пристально вглядываясь в далекий пейзаж. Придворные дамы, привычные к такому поведению принцессы, не волновались из-за этого и чему-то смеялись, но Хонда сразу обратил внимание на то, во что всматривалась принцесса, и почувствовал, что к этому нельзя отнестись небрежно.
То была огромная туча, стремительно поднимавшаяся с земли и надвигавшаяся на солнце. Солнце стояло уже высоко, и, чтобы поглотить его, нужны были очень длинные щупальца. Черная туча вставала лишь затем, чтобы закрыть солнце. Но это давалось ей с трудом. На границе с ярко-синим небом скрытое тучей солнце рассыпало свои раскаленные добела лучи и словно смеялось над зловещей чернотой. Более того, для тучи задача была явно непосильной: внизу появились разрывы, и оттуда безостановочно лился свет. Казалось, из зияющих ран течет поток крови-света.
Вдали земля была покрыта невысокими зарослями. Выделявшийся на заднем плане край джунглей, освещенный прорывавшимися сквозь тучи лучами, светился необычной, словно из другого мира, зеленью. А на дальние заросли из нижнего края тучи изливался дождь — там, казалось, клубится туман. Полосы дождя тонкой мишурой повисли над темной чащей. Золотые нити дождя, висевшие над зарослями, были ясно видны и напоминали широко раскинутые, вздрагивавшие под порывами ветра крылья. Ливень будто застыл во времени, остановился в том месте.
И тогда Хонда вдруг понял, что же видит эта девочка.
Принцесса одновременно видела пространство и время. Иначе говоря, отсюда то пространство под дождем принадлежит либо будущему, либо прошлому. Поместить себя туда, где ярко светит солнце, и наблюдать оттуда мир под дождем означало возможность оказаться в различных моментах времени, возможность существовать в различных пространствах: грозовая туча давала смещение во времени, отдаленность — смещение в пространстве. Получалось, что глаза принцессы были прикованы к разлому в этом мире.
В этот момент принцесса высунула влажный розовый язычок (придворная дама, заметь она это, сразу бы сделала замечание) и лизнула жемчужину на перстне, который ей преподнес Хонда. Этим маленькая девочка словно утверждала реальность подобного чуда…
Банпаин. Это место на земле осталось в памяти Хонды на всю жизнь.
Принцесса непременно хотела держаться за руку Хонды, и, несмотря на то что придворные дамы недовольно хмурились, Хонда, доверившись принцессе, которая здесь бывала, так и ходил по радовавшим взор дворцу в китайском стиле, французскому павильону, саду в стиле Ренессанс с башенками в арабском стиле, чувствуя в своей руке маленькую влажную ладошку.
Особенно красив был храм на воде, находившийся в центре большого искусственного пруда и выглядевший на водной глади изящной поделкой.
По мере подъема уровня воды ведущая к воде каменная лестница оказывалась в ее власти: нижняя часть лестницы скрывалась в илистом дне, белый мрамор ступеней, видных сквозь воду, окрасила зелень болотного мха, ступени были обвиты водорослями и покрыты тонким серебром пены. Принцессе очень хотелось погрузить туда ногу или руку, и придворная дама несколько раз ее одергивала. Хонда не понимал языка, но, похоже, принцесса принимала пену за жемчуг, такой же, как в перстне, и топала ногами, желая достать его.
