– Это, должно быть, из-за кирпича, ты ведь знаешь.
Она не верит, что мне хочется смеяться в этой обстановке.
Главное, что мы едем!.. И – пом! Пом! И едем на север… я уверен!.. Мы слышим, как пыхтит двигатель… наша платформа как раз за ним, рядом… я не вижу старика… тем хуже!.. Тем хуже!.. Нас бросает из стороны в сторону, мы не остановимся! Север!.. Север!.. Никаких остановок… нигде!.. А меня разбирает смех!.. Я не стану на колени, не присяду, я не удержусь… не хочу говорить с Лили, она снова скажет мне, что это кирпич… я лучше знаю, что происходит!.. И не хочу, чтобы со мной спорили! Она сама скоро увидит, это будет сюрприз… допустим, через час… о, я давно догадался… это фатально, что мы приближаемся…
* * *
Пересечение канала, каким бы занятным оно ни было, не решило наших проблем… конечно же, нет!.. Самое серьезное – датская граница… никому я не говорил, но думал об этом от самого Парижа… моя давняя навязчивая идея, что все гонорары за мои литературные сочинения, около шести миллионов франков, находятся там… и не у случайных людей, а в сейфе, в банке… могу его назвать: Landsman Bank… Peter Bang Wei… я уже ничем не рискую… я не хотел бы, чтобы кто-то подумал, будто эта хроника – просто куча всяческого вздора… вы думаете, а если полиция пожелает выведать до конца, какого черта я приперся в Данию… я никогда ничего не рассказывал, хотя эти ублюдки брызгали слюной, я так и не назвал им точный адрес: Landsman Bank… Peter Bang Wei… теперь это не имеет никакого значения… я снова о вас забыл!.. Мы все еще на платформе между динамо, прожекторами и самым разнообразным хламом… но теперь только Лили и я с малышами, да еще Бебер в сумке… другие исчезли, я рассказывал – Ля Вига, Ретиф и прочие… остались позади… это жизнь… мне предстоит еще потерять немало друзей… я расскажу вам об этом… постепенно… перипетии… более или менее смешные… нужно много чего, чтобы сплотить людей… и книг, конечно!.. Вы можете подумать, что я бестактный человек… мне ничего не угрожало, я остался дома, чтобы свысока смотреть на события, изучать превратности войны, победы и поражения наших доблестных армий, историю великого Страха, и как они выбирались из проигрышных ситуаций, чтобы, в конце концов, вернуть нам Триумфальную арку, рассказывать про наших маршалов и прочее. Я мог бы испускать гениальные вопли, что это боши все придумали: смертоносный газ, V-2,
[63]
лагеря уничтожения. Фольксваген и Всемирный Балаган… не то вы бы никогда не сказали, что после Сталинграда прежней Франции больше не существует, как и ее колоний, что остались только статисты… черные, желтые или зеленые, псевдобразильские… никого, кроме личностей вполне ничтожных… Прованс?… Нормандия?… Горы или море?…
Сейчас речь шла о том, чтобы выстоять, не опрокинуться, не рухнуть! Один толчок посильнее – хоп!.. Допустим, что мы удержались бы, другая опасность – эта чертова граница! А если нас вышвырнут? Или сцапают? Последняя неприятность! Влипли! Граница будет через час… два часа… это зависит от ряда причин… особенно если поезд сменит направление… восток… запад… но нет! Неизменно – север! Я сверялся с компасом… он не лжет!.. Мы прибудем к границе… все дело в том, чтобы хорошо подготовиться, не блеять бессвязно, не бормотать невнятно… прежде всего надо, чтобы исчезли миражи… галлюцинации, чтобы я не выглядел придурком… этот локомотив в облаках, подумать только! Чтобы я не отклонялся, не шарахался, не говорил о своей голове, тем более о кирпиче, никакой ерунды!.. Нас ожидают в Дании, там много друзей, имена, улицы, Ved Stranden, мы сможем отдохнуть? Staegers Allee и особенно мой банк, мои гонорары, Landsman Bank… не правда ли, я немного овладел собой, взял себя в руки там, на этой платформе со всяческим хламом, я хочу, чтобы мы были готовы к любым расспросам… растерянность, нерешительность производят плохое впечатление… в день Великого потопа спаслись лишь те, кто потом вышли из Ковчега в полном порядке, аккуратно одетыми, со своими пожитками под мышкой… у нас тоже будет прикид что надо. Лили, я, Бебер и все малыши… тогда не случится ничего непредвиденного… ах, хоть бы мне обрести ясность мысли! Черт меня побери, а если этого не случится?!. Не время для колебаний!.. Я предупреждаю Лили: я подам тебе руку, возьму только одну трость, две придают мне слишком болезненный вид… я говорю… мы катим… катим… толчки, но ничего серьезного… небо ясно – прекрасное, голубое, почти без туманной дымки… лежа на спине, я вижу самолеты… могу созерцать поля, желтую равнину… делаю усилие, так и есть… немного оглушен… это не просто равнина, попадаются кустарник и фермы… мелькают высокие дома, крыши которых венчают шпили… как это обычно для Шлезвига, я сюда прибыл, так сказать, в качестве любопытствующего… немного сегодня любопытствующих персон в Шлезвиге, туристов… Леон Блуа
[64]
… он вообще ничего не понял… его вдохновляло только мясо, бифштексы… Шлезвиг не слишком подходящее место для гурманов… это суровая земля, узкая полоска суши между двух морей… ее или любят, или не любят… как же Блуа жаловался… он не был на войне, именно этого ему недоставало, как и многим его современникам, этим обжорам, пьянчужкам, страдающим от запоров и метеоризмов в кишечнике… а наш Великий Бледнолицый, скажите на милость?… Несчастнейший из несчастных! Ему только и осталось, что подбирать мусор после гигантских потасовок! Гангрена, лохмотья, мешанина Урала, Сталинграда, Мажино… белую расу – под пресс!.. Никаких различий, ничего!.. От бульвара Сен-Мишель до Гонконга!.. Как пожелаете!.. Вы будете абсолютно желтыми, вы уже таковы, и плевать на весь мир!.. И черные уже не нужны! Белый же всегда считался только «оттенком кожи»… Он ожидал этого… да!.. Да!.. Но я немного съехал с катушек… век величайших испытаний!.. Но сперва Шлезвиг… провинция и город…
– Лили, видишь… мы уже приближаемся…
Я не очень-то себе доверяю… я еще плохо вижу… предпочитаю, чтобы она посмотрела… но она не знает немецкого, может ошибиться… я раздумываю… возможно, еще минут пять?… Поезд замедляет ход… черт возьми! Я заставляю себя поднять голову… там! Справа!.. Да, это дома… у меня легкое головокружение… я смотрю… движемся… потихоньку… ах, одна… две вывески… Шлезвиг!.. Мы добрались!.. Перрон не поврежден… вокзал тоже… гражданских не видно… несколько военных, фрицев… они даже не смотрят на нас, должно быть, привыкли… и это пум! Пум! Движение не прекращается… поезд не останавливается… мы только проедем Шлезвиг… и все… ну, хорошо… я снова ложусь…
– Лили, будь внимательна!
