Дитрих вновь надел очки.
– Как это? Он распоряжается?
– Да, выкрикивает, что делать, и вы под музыку следуете его указаниям. Обнять партнера и поклониться…
Мадди изобразила поклон джентльмена.
– Взять меня за руку…
Она повела его в танце по траве. Но оказалось, что он удивительно неуклюж.
– Так нужно слушаться ведущего! Вряд ли я для этого гожусь.
– Да нет, что вы! Вот увидите, что это легко и очень весело, и вы сможете танцевать с девушками по очереди.
– Я танцую только с одной девушкой, – прошептал он.
– С кем это? – усмехнулась Мадди, прекрасно зная, кого он имеет в виду. Сердце бешено колотилось, когда они придвинулись друг к другу, но тут же вмиг отпрянули.
– Вы должны видеть, как развлекаются местные жители. Все девушки захотят с вами танцевать.
– Только не ваша подруга. Ей не нравится, когда я говорю с вами.
– Кто? Глория? Не обращайте внимания. Иногда она бывает просто свиноголовой!
– Как это?
– Глупа… безмозгла… как свинья.
– Но свиньи – очень умные животные. И мне они нравятся, – возразил Дитер.
– Дитер, вы чересчур серьезны. Это просто шутка. Мы с Глорией вечно обзываем друг друга. Значит, увидимся завтра?
– Если считаете, что меня не прогонят, тогда до завтра. Мне не терпится потанцевать с вами.
Он помог ей сесть на лошадь и долго махал вслед.
Мадди раскраснелась от его слов и втайне понадеялась, что хорошо выглядит в седле. Завтра у нее свидание с Дитером. И плевать, будут за ней следить или нет.
Это была обычная сельская вечеринка в Сауэртуайте: голые деревянные полы, столы, нагруженные сэндвичами с рыбной пастой, лепешками и булочками.
Скрипач, пианист и барабанщик устроились на одном конце зала, и распорядитель Фред Поттс, в клетчатой рубашке, с сигаретой в зубах, собирал пары для первого танца. Устроители набросали связки соломы вместо скамей и развесили на потолочных балках бумажные фонарики, а еще поставили цветы на подоконниках, чтобы смягчить строгую обстановку церковного зала.
Как всегда, у двери толпились мужчины, курили и провожали глазами входивших девушек в гольфах и нарядных платьях с облегающими лифами и сборчатыми юбками с выцветшими полосками на том месте, где были выпущены подолы. Парни, как один, были одеты во фланелевые брюки и рубашки с распахнутым воротом.
Викарий с женой и тетя Плам тоже пришли сюда для приличия. Глория щеголяла в красивом ситцевом полосатом платьице, сшитом из гардинного материала, который подарила ей миссис Ганн.
Мадди долго мучилась, не зная, что надеть. Она привыкла носить слаксы, но сегодня придется надеть юбку в складку и чистую блузку, поскольку у нее не было талонов на приобретение чего-то более нарядного. Из соображений скромности она надела и нижнюю юбку, чтобы не было видно ее белье, когда она закружится в танце. Сегодня она должна выглядеть лучше всех!
Мадди пришла слишком рано и помогла Плам украсить зал. Она то и дело поглядывала по сторонам, но танцы начались, а Дитер так и не появился. Мадди почувствовала сначала досаду, потом гнев. Как жестоко ее обманули!
Она сидела с Глорией и девочками, желая одного: уйти отсюда поскорее. Вечер обманул ее ожидания.
Даже себе Мадди не хотела призаваться, что все это ее задевает. Подумаешь! Он всего лишь немецкий студент, чужак. Разве у них может быть будущее? Он принял решение за них обоих и предпочел сразу же отказаться от появления в церковном зале. Возможно, это к лучшему. Стоит держаться своего круга, тех учеников частных школ, которые были сыновьями подруг Плам. Они приезжали на каникулы, потом уезжали, но ничья улыбка не заставляла ее трепетать. А вот Дитеру стоило только улыбнуться, и…
Его грустное лицо и ненавязчивость тронули ее.
Сильный и одновременно нежный. Выделил ее из всех девушек. Почему же сказал, что будет танцевать с ней одной, если не хотел приходить?
Ей было плохо от обиды и разочарования. Она слишком высока ростом? Или глаз снова начал косить?
Глория о чем-то трещала без умолку, но Мадди ее не слушала. И не сводила глаз с двери. На всякий случай.
Когда все принялись за еду, Мадди больше не смогла выносить неизвестности и осторожно подобралась к Вере Марри.
– Наверное, ваш студент захотел бы увидеть, как развлекаются англичане, – предположила она.
Вера встревоженно нахмурилась:
– О, я должна была сказать раньше! Наш студент получил неприятное письмо из дома. Его сестра Матильда заболела, и теперь он хочет вернуться домой, но тетка требует, чтобы он остался на Западе. Так что ему сегодня не до танцев и веселья.
– Мне очень жаль. Может, стоит его навестить? – предложила Мадди, стыдясь своего облегчения при мысли о том, что отсутствие Дитера совершенно не связано с ней.
– Правда? Сегодня вечером нам придется уйти. Но Арчи составит ему компанию позже. Сестра Дитера никогда не отличалась крепким здоровьем. Она живет недалеко от Дрездена. Там сейчас жить нелегко. Думаю, он чувствует себя виноватым из-за того, что именно его выбрали для посещения Англии.
– Я немедленно отправлюсь к нему, миссис Марри.
Мадди, забыв об ужине, заторопилась к дверям. Но Глория побежала за ней:
– Ты куда? Так и танцы закончатся, а ты ничего не успеешь.
– Я скоро приду. Нужно пойти поговорить с одним человеком насчет собаки, – выпалила она и выскочила на улицу, торопясь выполнить долг милосердия.
Конечно, она нервничала, но решила набраться храбрости и зашагала по дорожке, ведущей к жилищу викария, старому фермерскому дому с каменным крыльцом. По обе стороны дорожки были высажены фиолетовые астры и маргаритки, кивавшие головками на ветру. Они каким-то чудом уцелели после первых заморозков. В ночном воздухе отчетливо ощущался холодок. Еще не совсем стемнело, и дорога была видна хорошо. Лето выдалось холодным и дождливым, окот прошел не слишком удачно, но все же мысль о том, что лето кончается, пугала ее. Дитер скоро уедет, а ведь они едва познакомились.
Он сидел за пианино, перебирая клавиши, и с легкой улыбкой поднял глаза, когда она постучала в окно.
– Миссис Марри сказала, что вы получили письмо… Может, я составлю вам компанию? Погуляем, и вы мне все расскажете, если захотите, – предложила она. Дитер кивнул, схватил пуловер и направился к двери.
Сначала он молчал. Мадди повела его по Аллее Слез, объяснив, что деревья посажены в честь дяди Джулиана, ее отца и жителей города, погибших в боях.
Потом они направились к старому буку. Дитер был погружен в себя.
– Познакомьтесь, это мое дерево… вернее, наше Древо Победы. Но не над немцами. Мне сказали, что над Наполеоном. Смотрите, лестница все еще на месте. Сюда я приходила подумать, пожевать жвачку, – призналась она, показав на помост, устроенный в ветвях дерева.
