Как она не заметила его тонких, плотно сжатых злых губ и серых, как у холодной рыбы, глаз, когда он смотрел на нее! Как все не похоже на тот Охотничий бал в 1925 году, когда он обнял ее и закружил в танце, словно она была любовью всей его жизни!
Джеральд жаждал городской жизни. А Плам чувствовала себя в безопасности только в мире, который был ей знаком. В мире собак, лошадей и холмов. Последние недели она исходила пешком много миль, терзаясь тяжелыми мыслями и боясь, что они с Джеральдом поступают неправильно. Она даже поговорила с мистером Марри и Верой, поплакала, пожаловалась им, а они были воплощением доброты.
– Не каждый брак заключается на небесах, – сказал Арчи ей в утешение. – И во многом виновата война. Она разрушила так много жизней. Некоторые супруги стали совсем чужими людьми, между ними больше нет ничего общего.
Какое утешение – знать, что она не одна такая! Но все равно она не могла не чувствовать себя самой одинокой на свете. Позорной неудачницей. Плам больше не могла делать вид, будто все хорошо.
Но теперь не время говорить об этом Мадди. Та почти не знала Джеральда. И если они расстанутся, для нее это почти ничего не будет значить. Совсем не то, что потерять родителей и родственников! Да к тому же теперь, когда Дитер Шульте бросил ее, у бедной девочки немало причин грустить. Так почему не потратить все талоны на шикарное коктейльное платье с облегающей талией и юбкой фасона «золотая рыбка», по последней парижской моде?
Модели Диора произвели фурор в магазинах, и жительницы Лидса потеряли головы. Еврейки, которым принадлежало большинство бутиков, обладали прекрасным вкусом, и покупательницы расхватывали наряды, как горячие пирожки.
– Мадди, взгляни на это, – попросила Плам, показывая на дорогую бирюзовую парчу с красивым жакетиком-болеро. – Померь, это так пойдет к твоим темным волосам.
– Погодите, – перебила продавщица. – Наша модель сейчас покажет молодой леди новые поступления. Вероник! – позвала она.
Вперед выступила молодая высокая блондинка.
– Она сейчас все покажет!
Время тянулось бесконечно, пока девушка с натянутой улыбкой демонстрировала шесть платьев разной длины и стоимости. Но больше всего им по-прежнему нравилось бирюзовое.
– Не будет ли так добра дочь мадам пройти в примерочную? – спросила продавщица.
Плам поколебалась, не зная, стоит ли исправить ошибку женщины, но Мадди улыбнулась и направилась к кабинке. Как мило, что ее приняли за дочь Плам! Одно это стоило всех расходов! Собственно, Мадди была ей как дочь. Чем бы ни кончился разлад с Джерри, никто не может сказать, что она и Мадди – не истинные Белфилды. Их душевная связь крепче кровных уз!
Какой безмерно тоскливой была бы ее жизнь без Мадди, хостела и банды озорников, сделавших ее жизнь такой наполненной!
При виде Мадди Плам ахнула. Она выглядела такой взрослой, такой зрелой! Бюст натягивал тонкую ткань, и эти блестящие темные волосы на переливающейся бирюзе! Куда подевалась тощая косоглазая сиротка, одиноко стоявшая на перроне? Когда она превратилась в прекрасную женщину?
– Немного тесновато в талии, но мы, возможно, сумеем выпустить ее на дюйм, – хлопотала продавщица. – Если мисс наденет корсет…
– Чем кормит тебя мисс Ффрост? – рассмеялась Плам.
– Это все слойки на ланч! Я жить не могу без ванильного заварного крема, – покраснела Мадди. – Придется поголодать после Рождества.
Она примерила еще два: золотистое ламе и красный атлас, который выглядел на ней немного кричаще. Нет, бирюзовое – лучший выбор, и оно стоило каждого потраченного пенни!
Плам вспомнила, как купила бирюзовое бархатное платье в «Харродз» во время войны. На то первое кошмарное Рождество. Теперь она снова собирается испортить праздник дурными новостями. Может, стоит подождать хотя бы до Нового года? Пусть Джеральд сам обо всем расскажет матери, прежде чем навсегда уехать в Лондон. Плезанс все это очень не понравится, но Джеральд удерет, а ей придется терпеть последствия. Впереди ждут лишь темные тучи.
– Из вашей дочери вышла бы идеальная модель. Высокая и так прямо держится! Переделки будут совсем незначительные. Она учится?
– Да, в Лидсе. «Йоркшир ледиз колледж».
– Ах, да, пансион благородных девиц?
– Нет, потогонная мастерская, которую почему-то называют секретарским колледжем. Ногти сломаны от постоянного стучания по клавишам, но мне там нравится, и я рада, что приехала.
– Надеемся снова увидеть вас, юная леди. С вашим ростом любое платье хорошо сидит!
– Но не по таким ценам, – прошептала Мадди на ухо Плам перед тем, как нырнуть в примерочную.
– Вы немного располнели, но для модели это даже хорошо. Мы всегда ищем красивых девушек, вроде вас.
– Боюсь, Мадлен слишком много работает! Она, скорее, «Хорс энд хаунд», чем «Вог», – улыбнулась Плам, удивленная столь живым интересом женщины к Мадди. Она никогда не думала, что у Мадди хорошая фигура, но та действительно округлилась, поправилась, и это ей очень шло.
– Ах, Мадлен! Даже имя, как у модели, французское и очень романтичное.
Возможно, продавщица просто льстит, довольная выгодной продажей, да еще в дождливый день. А может, и нет! Мадди – модель? Какой смех!
* * *
Глория заворачивала подарок для Мадди в оберточную бумагу с узором из рождественских елей и звезд. Она целый день развлекала ребятишек Ганнов, обрезая на кухонном столе края старой оберточной бумаги, чтобы получалась новая. Так они делали в «Олд Вик». Ей полагалось несколько дней отпуска, но вряд ли ей обрадуются на Пил-стрит.
Сид проведет Рождество на ферме Алана. У миссис Ганн сильно повысилось давление, и ей прописали постельный режим. Ганны хотели, чтобы Глория осталась на праздники, но она жаждала перемен: похода с Майки на рождественское представление, прогулки по магазинам. А вдруг удастся что-то купить подешевле!
В доме доктора творился хаос: возбужденные дети все сметали на своем пути. Но она была добра к ним. Никогда не злилась. Позволяла вытворять все, что угодно, но всегда знала, как положить этому конец.
Мадди ходила по городу с таким мрачным лицом, как дождевая туча, и почти все время проводила на Древе Победы, как сопливая корова. Иногда Глории казалось, что у нее не все в порядке с головой. Каждый день она объезжала поля верхом на Монти, а когда бы Глория ни пришла, ее никогда не было дома.
Что-то случилось в Бруклине или колледже. Как можно ныть и плакать, имея такое роскошное платье, наверняка стоившее двухмесячного жалованья Глории! В сравнении с ним ее выходной наряд казался самоделкой, легко мнущейся дешевкой с убогой отделкой. Но для Сауэртуайта новое платье Мадди слишком роскошно.
Разумеется, это дорогой Дитер испортил подруге Рождество! Она видела письмо, которое тот ей прислал: всего несколько строчек и ни носового платочка в подарок! Всякому понятно, что этот роман зашел в тупик, так что, возможно, она придет в себя и поедет в город, встретится со своими богатенькими подругами Каро, Пинки и Беллой и закадрит одного из их братьев. Эта компания живет в другом мире. Они не беспокоятся насчет талонов на корсеты или чулки, не думают о том, куда исчезает на ночь мать, после того, как вышла со швейной фабрики. Снимает, должно быть, парней, которым в матери годится!
