Марти пока что отправили к родителям. Те, кстати, приняли Розу с распростертыми объятиями, а старшие братья Марти теперь пожимали ей руку так, что косточки пальцев хрустели.
Парикмахерская команда Сильвио позаботилась о том, чтобы волосы у всех были в порядке, работали от рассвета и до заката, стараясь, чтобы прически подходили к нарядам. Роза так и не стала звать Сильвио папой и хранила в своем молитвеннике фотографию Марко Сантини. Она его уже едва помнила, но стоило ей услышать запах дезинфицирующего средства, как запах этот немедленно возвращал ее в тот печальный день, когда тетя Ли взяла ее к себе домой, а она описалась – это случилось в ту ночь, когда умер отец. Но Сильвио старался, как мог, и Роза гордилась, что он всегда был рядом и очень поддерживал маму, когда совсем вскоре после их свадьбы родился Сальви. Семья Сантини тогда раскололась надвое, и эта рана так никогда и не зажила. Потому-то Роза и выбрала для венчания собор Святого Уилфреда, а не церковь Скорбящей Богоматери. С ее стороны придут только двоюродные родственники.
И почему свадьбы всегда вытряхивают на свет самые печальные осколки семейной истории? Воспоминания об ушедших от нас любимых людях, мелочные перешептывания о том, кто и с кем сидел рядом, о том, кого не пригласили и почему. Нет, не хочется сейчас обо всем этом думать… Служба будет долгой, в каменном помещении церкви страшный холод, но выбора нет, пути назад тоже, зато потом они проведут чудесный вечер и незабываемую ночь. У них будет настоящий бал!
* * *
Собор был битком набит любопытными зрителями, они толпились даже на улице, надеясь хоть краешком глаза увидеть звездную пару. Фотографы защелкали вспышками, когда жених и невеста перешагнули порог храма – вразрез с традицией вместе со своими семьями. Мария с головы до ног вырядилась в свой любимый фиолетовый, к волосам на затылке приколола букетик цветов. Мужчины были в костюмах в тонкую полоску и черных галстуках либо в темных костюмах с белым перышком в петлице – на счастье. Ярко горели свечи, еще не выветрился запах полироли, скамьи были твердыми, а Невилл подметил, что орган играет не настоящий, а электрический. На его вкус, здесь все было чересчур современным. То тут, то там мелькали его постоянные покупатели: жесткие воротнички туго обхватывали их шеи, а сами они казались щеткой начищенными – для такого торжественного случая.
Цветы были редкостно изумительны – море дорогущих букетов в обрамлении густой листвы, со вкусом выполненные композиции… Невиллу прежде не доводилось видеть такой стильной расточительности.
– А кто занимался цветами? Не церковные же дамы? – спросил он Джой, сидевшую от него слева.
– Новые флористы нашего городишки – Роза говорила, они получили золотую медаль на выставке цветов в Челси.
– Здорово… Каменные стены просто ожили, не находишь?
Джой кивнула. Выглядела она восхитительно, а Денни сидел, весь напрягшись, однако трезвый. Конни, сидевшая справа от него, держалась молодцом, но глаза ее были печальны, и Невилл догадывался, кто мог быть причиной тому. Да, им обоим удалось выбраться из прошлогодней круговерти, однако он чувствовал, что Конни все еще не по себе, что она все еще продолжает куда-то плыть и не может пристать к берегу и обрести определенность хоть в чем-то. Впустую тратит свое время, подрабатывая у него в лавке. Джой начала строить свою маленькую империю, Роза и Марти скоро уедут из города… А как же Конни, что же теперь с ней станется?
Слава богу, он и Конни все-таки не поженились в угоду родственникам. И небо не рухнуло… Но вот теперь Роза выходит замуж за бывшую любовь Конни, а кто отец ее ребенка – никто так и не знает… Впрочем, сейчас не время думать об этом.
Заиграл орган. Все встали. Зазвучал не традиционный свадебный марш, а «Звук трубы» Генри Пёрселла. Очень изысканно и необычно. Что ж, представление начинается.
* * *
Кантри-клуб принял гостей честь по чести: огромные круглые столы накрыты льняными скатертями и украшены цветами, серебряные подсвечники увиты мелкими розочками, трио музыкантов играет негромко и ненавязчиво. Гости тем временем дегустируют ассорти из креветок, ростбиф и йоркширский пудинг, а на десерт их ждет шантильское безе и мороженое с дольками ананаса.
Ораторы держались человеколюбиво: не затягивали своих выступлений и старались разбавить их чем-то смешным. Бедный Сильвио так разволновался, что сбился на итальянский.
– Никогда я не думаю, когда приехать в эту страну против своего желания, что увижу своих дочерей в таком месте. Я такой гордый ими. Роза делать счастливым мне и Марии. – Пауза и струйка слез в платочек. – Я желаю вам всем чудесного вечера!
Подняли бокалы за молодоженов, за семью, за подружек невесты. Конни старалась просто следовать за потоком, не сопротивляться. Плыви по течению – так говорили стиляги. И она изо всех сил делала вид, что ей весело и что она страшно рада за молодых. Роза была счастлива. Конечно, теперь ее очередь быть счастливой, но что бы она сказала, если б узнала, что Анна может быть дочерью Марти? Выдержала бы их дружба такое? И почему эти мысли так и проносятся в голове? Днем и ночью, когда она слушает радио и когда за рулем, когда дожидается автобуса на остановке и когда лежит в ванне. Удивительно, сколь живуча эта тоска!.. Мысль мелькнет – и всякий раз кинжал вонзается в сердце. «Прекрати!» – скомандовала она себе. Сегодня их день, не твой. Это они могут сегодня начать вместе новую жизнь, ты здесь ни при чем. Не будь такой эгоисткой!
* * *
Пока произносились тосты, Джой заметила, что Денни потихоньку за спиной протягивает бокал официантам, прося снова и снова наполнить его. Она без устали подливала ему воды, но Денни с раздражением отодвигал этот бокал. Да что же он вечно все портит, ну к чему так напиваться?! Чего он нервничает, ведь вокруг только друзья?! Может быть, потому, что они на публике, и все его знают? Или потому что ему скучно и лень снизойти до светской болтовни с хорошенькой соседкой по столу? Джой старалась не привлекать ничьего внимания, но все же как-то притормозить скорость, с какой Денни накачивал себя спиртным.
Еще несколько бокалов, и он превратится из веселого и обходительного, уверенного в себе и дружелюбного – в колючего, агрессивного, грубого… Хотя бы не вываливал своих неудовольствий перед людьми! Пусть уж лучше прибережет их, пока они доберутся домой. На сегодня его настроение понятно, и она уж найдет предлог, чтобы улизнуть к маме и Якобу. Пускай дубасит свою подушку, а не жену.
Глядя сейчас на Розу, она вспоминала собственную свадьбу. Все было так недавно, она так верила ему, боготворила его, полагала, что лучший момент в жизни девушки – это когда ее поведет к алтарю первый попросивший об этом мужчина.
Роза объездила мир, а она почти не бывала за пределами их городка. Розе есть что рассказать, а у нее только жуткие воспоминания о том, как он швыряет ее на пол в спальне, насилует, не спрашивая, хочет она заниматься любовью или нет, придавливает к стене, а Ким заходится плачем в соседней комнате. О том, как он замучил ее – запирает двери, выключает свет во всем доме, кидает ее на кровать и грубо раздвигает ноги. Да ни одна женщина не должна зависеть от таких прихотей, от таких припадков ярости! Он будто ненавидит ее. Она столько выгораживала его, лгала, пряталась… Что-то в голове Джой начало меняться. Она увидела его таким, каков он есть: слабый, угрюмый, ревнивый. Хочет контролировать каждое ее движение, а когда она сопротивляется, наказывает ее. Что же это за любовь такая?
