– А у вас сколько книг вышло?
– Четырнадцать.
– И о чем они?
– Детективы. Вы любите детективы?
– Нет, – Томчак брезгливо поморщился, –
терпеть не могу и никогда их не читаю. Но в любом случае человек, написавший
столько книг, достоин уважения хотя бы за трудолюбие.
– Что ж, и на том спасибо, – усмехнулась Татьяна.
Томчаку, похоже, стало неловко за допущенную бестактность,
потому что он вдруг решил предложить гостье чаю.
– С удовольствием выпью, – тут же согласилась она.
Через несколько минут на столе, стоящем на веранде,
появились дорогие конфеты в коробках и импортные кексы в нарядных блестящих
упаковках.
– Никогда бы не подумала, что человек, живущий затворником
на даче и по три дня не бреющийся, покупает такое количество сладкого, –
пошутила Татьяна. – Одно с другим как-то не сочетается.
– А вы, конечно, подумали, что если я живу на даче и не
бреюсь, то непременно пью по-черному и закусываю консервами из банки, –
язвительно откликнулся Томчак.
– Нет, я подумала, что вы заняты какой-то работой,
может быть, научной, и вообще забываете порой купить продукты. Я и сама такая,
когда пишу.
– Простите, я не хотел вас обидеть. Но вообще-то вы
правы, все это не я покупал. Друг привез, он приезжал ко мне на выходные.
Кстати, тот самый Стрельников. Это было как раз накануне похорон Милы, и Володя
хотел немного прийти в себя и собраться с духом. Здесь безлюдно, спокойно,
никто не дергает.
– Конечно, – тихо сказала Татьяна. – Я
понимаю. Он, должно быть, совсем раздавлен горем.
– Ну, это сильно сказано. Володю раздавить невозможно,
это очень сильный человек, очень мужественный и стойкий. Но горе для него
огромное, это несомненно. Вам покрепче?
– Нет, средний. Спасибо. Но раз уж я все равно осталась
и пью с вами чай, расскажите мне хоть что-нибудь о Миле. Я даже не знаю,
сколько лет ей было.
– Сколько лет? Что-то вроде двадцати семи или двадцати
восьми… Может быть, чуть меньше или больше. Не знаю точно.
– Чем она занималась, работала или училась?
– Работала. Кажется, – тут же уточнил
Томчак. – Я точно не знаю.
– Она раньше не была замужем?
– Понятия не имею.
– А как они со Стрельниковым познакомились?
– Я уже объяснял вам, мне такие детали неизвестны. Я
знал только, что Володя любил ее и собирался на ней жениться, вот и все.
Они проговорили еще минут двадцать, ровно столько, сколько
нужно было, чтобы соблюсти приличия и выпить по чашке чаю. Татьяна задавала
вопросы, на какие-то из них получала ответы, но большей частью Вячеслав Томчак
уклонялся от подробностей. Одно было совершенно очевидным: он тщательно избегал
упоминания обо всем, что было так или иначе связано с Любой Сергиенко. Татьяна
понимала, что и на вопрос о том, где работала Мила Широкова, он не ответил из
этих же соображений.
Допив чай, она вежливо попрощалась и пошла на электричку.
* * *
– Вот, – торжествующе сказала Настя, – я так
и чувствовала, что этому Стрельникову верить нельзя. Таня, ты добыла бесценную
информацию.
– Ты имеешь в виду приезд Стрельникова на дачу к
Томчаку?
Они сидели на кухне в квартире Стасова. Татьяна пила чай, а
Настя за обе щеки уплетала изумительно вкусные голубцы.
– Танюша, ты – мой кумир, – говорила она с набитым
ртом. – Мало того, что ты грамотный следователь и талантливый писатель, ты
еще и готовить умеешь. И женщина красивая. Мне до тебя никогда не дотянуться. Я
буду есть твои голубцы и завидовать тебе страшной завистью.
– Не передергивай, – засмеялась Татьяна, – от
того, что я умею готовить, ничего никому не прибавляется. В Питере этим
занимается моя свояченица, а здесь я просто дурака валяю, изображаю перед
Стасовым примерную жену, но он прекрасно знает, что это одна видимость. У меня
на готовку нет ни сил, ни времени. А насчет красоты – тоже обман зрения. Просто
я хочу быть красивой, для меня это важно, поэтому стараюсь. А ты не хочешь,
потому и не стараешься. И не заговаривай мне зубы, пожалуйста, давай вернемся к
Стрельникову. Еще положить? – спросила она, глядя на вмиг опустевшую
тарелку.
– Нет, я сейчас умру от обжорства. Так вот, что
касается красивого и элегантного Стрельникова, то мне очень хотелось бы знать,
зачем он приезжал к Томчаку.
– Может быть, действительно хотел побыть в тяжелый
момент в обществе близкого друга? – предположила Татьяна.
– Танечка, если это так, то он не только красивый, но и
абсолютно бессовестный тип. Ты вспомни, как он в буквальном смысле слова
«кинул» своего близкого друга, уйдя из Фонда. Я же тебе давала слушать пленку с
беседой Короткова и Ларисы Томчак.
– Да, пожалуй, в этом случае Стрельников должен быть
уверен в абсолютной преданности Томчака. Какая бы тяжелая минута ни была, я бы
не рискнула идти со своим горем к человеку, которого обидела или подвела. Даже
будучи абсолютно, как ты говоришь, бессовестной, я бы просто подумала о том,
что обиженный мною человек не сможет меня утешить и морально поддержать, а
начнет выяснять отношения и склочничать. Ты права, он приезжал не за этим. И
обрати внимание, в разговоре с Коротковым Томчак рассказывал о Любе Сергиенко,
а со мной он эту тему даже близко боялся затронуть. Вероятно, Стрельников
приезжал, чтобы его обработать. Что ж, ему это удалось. Теперь друзья будут
молчать про любовные перипетии своего шефа. Еще бы, репутация-то его
пострадает, если предать эту историю огласке.
– Пострадает, – вздохнула Настя. – Но я
подозреваю, что тут есть еще что-то.
Татьяна подняла голову от чашки с дымящимся чаем и
внимательно посмотрела на Настю. Она была опытным следователем и без всяких
дополнительных объяснений понимала ее.
– А следователь тебя поймет? – спросила она.
– Надеюсь. Костя Ольшанский – хороший человек.
– Хороший человек это не профессия, – заметила
Татьяна.
– Да, конечно, но я имею в виду, что он мне доверяет и
обычно прислушивается к логическим доводам. Конечно, это мы, оперативники,
работаем в основном на голой интуиции, а он, как и ты, должен опираться на
факты, но от здравых соображений он обычно все-таки не отгораживается.
Настя потянулась к телефону и быстро набрала номер.
– Константин Михайлович, это я. Только что стало
известно, что Стрельников в пятницу приезжал на дачу Томчака…. Не знаю… Вот и я
о том же… Да? Ладно, подумаю.
Она положила трубку и молча налила себе кофе. Татьяна
насмешливо наблюдала за ней, одновременно перекладывая голубцы из кастрюли в
глубокую сковороду.
– Спорим, я знаю, что тебе следователь сказал. Он велел
тебе придумать, что наврать прокурору, чтобы получить санкцию на обыск на даче
Томчака. Угадала?
