Приглашение в турне по странам Латинской Америки. Пятьдесят боев. На арене два матадора – мужчина и женщина, муж и жена. У Бернара – колебания и раздумья, у сеньора Риверы – опасения и предостережения, у Лолы – восторг и нетерпение. Вот она, панацея. Лолита Ла Бестиа спасена.
– Осторожнее, дочка, – советует дон Хосе. – Бернар не ревновал тебя к успеху, но он и не выступал с тобой на одной арене. Все это может плохо закончиться.
– Для меня, папа, это в любом случае закончится плохо. Мы решили – это последние выступления. Америка. А потом я завязываю.
– А, по-моему, ты все только развязываешь, – вздыхает сеньор Ривера. Он слишком хорошо знает свою дочь. – Откажись, Лола, если хочешь сохранить брак.
– Я… я… я просто не могу этого сделать, папа!
Старый матадор оказался прав. Бернару льстило обожание публики, направленное на его жену, но он все еще ждал того мига, когда она будет принадлежать ему одному. Он принял ее временное превосходство, играл вторые роли на арене с царственным спокойствием, лишь подчеркивая достоинства Лолы. Принимал ее профессиональную критику и отрабатывал приемы с мулетой под ее руководством. Бернар считал страны, дни и бои. Очень скоро в каждой графе появится прилагательное «последний». А потом – снова дом, их маленький мир, одомашненная ласковая Лола, пусть и с печалью в глазах, но это до поры до времени.
Все это случится буквально завтра. А сегодня… Сегодня Лола выкладывает мужу целую кучу новых приглашений на проведение корриды. Ее звезда снова сияет, ее помнят, любят и ждут.
– Я хочу семью и детей, Лола? А чего хочешь ты?
Лола перебирает в руках заветные письма альгвасилов.
– Я хочу Барселону, Валенсию, Кордобу. Это единственное, чего я хочу, Бернар.
– Я устал гнаться за тобой. Пора заканчивать эту игру с судьбой.
– Я еще не наигралась.
– Сколько тебе еще нужно? Два года? Три? Когда ты сможешь остановиться?
Лола отводит глаза. Два года, всего пара сезонов – один лишь миг, три – это так мало. А что, если она вообще не хочет останавливаться? Если она никогда не будет готова?
– Я могла бы заключить сделку с тобой, Бернар. Как-то договориться…
– Так давай договоримся окончательно.
– …но боюсь, я не смогу окончательно договориться с собой.
Сейчас Бернар выступает на аренах Нима. Без прежнего успеха, но на жизнь хватает. Его жена-француженка воспитывает троих ребятишек и молится, чтобы кормильца не подняли на рога. А Лолита Ла Бестиа стоит в кабинете главного редактора одной из ведущих телекомпаний Мексики и продолжает играть с судьбой.
– Я не смогу договориться с собой, дон Диего. Я – матадор. Я считаю быка равным противником. И, предлагая пересмотреть судьбу победителя, я говорю то, что думаю. А если на этом канале не приветствуются честность и открытость, то мне здесь нечего делать!
– Не горячись, Долорес! – Редактор подрезает потухшую сигару. – На этом канале, как и на всяком другом, приветствуется лояльность сотрудников к мнению руководства.
– Но не наоборот.
– Отнюдь. Я оставляю Шопена. Убери быков.
Лола качает головой.
– Тогда твой труд будет пылиться на полке. Не жаль?
Молчание.
– Послушай, Лола, в студии ты работать не желаешь, фильмы резать не хочешь. Что тебе еще предложить? Кресло комментатора на Пласа Монументаль?
[56]
Лола не может сдержать улыбку.
– Согласна только на sombra, за дополнительную плату возможна sombra y sol
[57]
.
– А что? – загорается идеей редактор. – Как это мне раньше в голову не пришло? Репортажи с арены в исполнении легендарной Долорес Ривера. Что может быть интереснее для любителя корриды?
– Сама коррида.
– Нет, Лола, серьезно. Это же отличная мысль! Просто великолепная! Кто сможет пояснить непросвещенной публике действия матадора лучше тебя?
– Мое место на арене, дон Диего, а не за ней. Комментировать корриду я не смогу.
– Но почему?!
– Даже пробовать не стоит, – вздыхает Лола. Думает о чем-то, улыбается, а через секунду уже заразительно хохочет, практически падая лбом на стол собеседника.
– Что с тобой?
– А вы только представьте, – захлебывается смехом Лола, – неискушенный зритель сидит у экрана и слышит примерно следующее: «Куда годится эта работа с бандерильями? Расстояние, пройденное помощником в de frente
[58]
, далеко от идеального. Что за несуразные движения мулетой? Это не коррида, а конкурс бального танца».
Девушка резко обрывает смех и качает головой.
– Боюсь, другого от меня не услышат. Первый же репортаж станет последним. Не стоит и пытаться. Кому нужны завистливые вопли бывшего матадора, уверенного в том, что никто из нынешних королей арены не может превзойти его своим искусством.
– А может, попытаешься, Лола?
– Исключено.
– А может…
– Не может!
– Да, что же мне с тобой делать, Долорес?! – в сердцах стучит по столу дон Диего.
Лола внимательно изучает чернильное пятно на столешнице.
– Отпустите меня.
– Куда? – ошарашенно спрашивает старый журналист.
– Домой. В Мадрид.
– И что ты там будешь делать?
– Найду чем заняться.
– Да-да. Знакомая песня. Ты уже два года собиралась это сделать.
– Теперь все будет по-другому.
– Не будет, Лола. Что тебе делать в Мадриде? Папа умер. Возвращаться на арену ты не желаешь, тренировать не хочешь и не умеешь.
– У меня есть друзья.
– Не сильно они тебя держали. Вот что я тебе скажу, девочка: если бы ты хотела остаться в своем Мадриде, не приехала бы сюда. А ко мне ты прибежала, чтобы найти себя. Так ищи, Лола! Ищи, не останавливайся! Тебе нужны перемены, и ты понимаешь это лучше, чем я.
Лола молчит. Она понимает, но…
– Я просто не знаю, что мне делать…
– Забыть о корриде. Раз ты решила уйти, попытайся связать свое будущее с чем-нибудь другим. Влюбись, наконец.
– Любовь как-то не приходит по заказу.
– Это я так. А если серьезно, подумай, что еще, кроме схватки с быками, интересует тебя в этой жизни. Что ты хочешь наблюдать, изучать, снимать? Чем ты готова восхищаться? Что может изменить твою жизнь?
