«Вот и оно – тринадцатое число! И что же я слышу? Ты разыгрываешь оскорбленное достоинство? Тебя так задело то, что я отказалась от твоей помощи? Конечно, ты хотел выглядеть благородным. Чтобы про тебя говорили: «Ушел, но не бросил». А теперь кто-нибудь из знакомых может увидеть, чем занимается твоя жена, чтобы прокормиться, – и тебе придется оправдываться и доказывать, что я, мол, сама этого захотела. А потом еще и изводиться, поверили или нет. Что ж, Антонио, это твои проблемы. Ты настолько привык, что за два года я стала зависимой от тебя, что решил продолжать по-прежнему диктовать мне условия? Или я сама приучила тебя, да и себя, к мысли, что ты можешь указывать мне, что и как я должна делать? Если ты вернешься, Антонио, наша жизнь, наверное, вновь потечет по приятному тебе руслу, но ты и возвращаться не желаешь, и хочешь мне доказать, что мое нынешнее занятие и выеденного яйца не стоит».
Забыв на какое-то время о своих обязанностях, Катарина молча вслушивается в оскорбительные речи мужа:
– Сейчас опытный доктор привяжет к вашим ногам пару досок и проводит до фуникулера. Думаю, налогоплательщики согласятся с тем, что наличие этого рабочего места оправдывает себя в полной мере.
– Кто дал вам право?.. – не выдерживает рослый голубоглазый и весьма не глупый блондин.
Катарина останавливает его взмахом руки. «Все в порядке. Если я решила дать отпор сегодняшнему числу на календаре, придется как-то справиться с этим ворохом нелепых нападок».
– Снимай, – повелительно обращается она к Антонио.
– Что?
– Снимай лыжи! Пойдем!
– Куда?
– Туда, – кивает Катарина вверх на деревянный домик медпункта.
– Зачем?
– Увидишь, – зловеще предрекает врач.
– Пожалуйста, – пожимает муж плечами, отстегивая ботинки. Он оборачивается к спутнице, которую до этого мгновения его жена даже не замечала. – Подождешь или пойдешь со мной?
Катарина удовлетворенно отмечает, что на лице Элизы – отчетливое сомнение, стоит ли допускать любимого в общество жены. Однако гордость и желание сохранить превосходство побеждают, и Элиза, к великому разочарованию Катарины, сообщает:
– Иди один.
Если бы Катарина могла, она позвала бы с собой весь стихийно собравшийся зрительный зал – но что поделаешь, придется устроить представление для одного Патрика.
Компания спасателей, тащущих на носилках пострадавших, в сопровождении своего начальника, врача и постоянно отстающего Антонио добирается до места назначения.
Кривящихся от боли пациентов усаживают на кушетки. Катарина закрывает дверь кабинета, ободряюще улыбается пострадавшим и обращается к мужу:
– Давай.
– Что? – не понимает тот.
– Давай: фиксируй, прикладывай палки. Действуй, в общем. Это же так просто.
– Не надо, – боязливым хором протестует кушетка.
– Ты неправильно поняла меня, Катарина!
– Разве? По-моему, все было предельно ясно. Работу, которую здесь выполняет врач, могут успешно выполнять и другие. Так чего же ты ждешь? Перелом ноги, кстати, можно загипсовать, здесь и без рентгена все ясно.
– Как без рентгена? – сникает Антонио.
– Вот так. На ощупь. Так что разводи массу и приступай.
– Брось, Катарина, ты же понимаешь, я не это хотел сказать.
– Я понимаю. Я прекрасно понимаю, что ты хотел сказать. Но и я тебе скажу: я буду делать то, что считаю нужным, понятно? И если у тебя есть желание поговорить об этом, а не о необходимости ставки профессионального хирурга на горнолыжных курортах, я освобожусь через полчаса.
Муж смотрит на часы, потом – в окно, где на середине склона маячит фигурка Элизы.
– Пожалуй, как-нибудь в другой раз, – говорит он, отводя взгляд, и выходит за дверь, вызывая у больных облегченный вздох.
– Здорово ты его, – подмигивает Катарине Патрик, однако ей почему-то не весело. – Твой знакомый?
– Это мой муж, – признается женщина.
– Муж? – удивляется начальник службы спасения. – Ты же говорила…
И скорее для себя, чем для изумленного поклонника, Катарина произносит:
– Бывший.
6
Будущая профи журналистики довела оператора до последней стадии раздражения. С лица Хосе не исчезает угрюмая маска, брови постоянно нахмурены, мышцы даже во сне сведены в напряженном ожидании очередной нелепости, которую выкинет репортер. Мексиканец легко согласился работать с Лолой, да и причин отказываться не было никаких. Хосе легко воспроизводит в памяти давний разговор с начальником.
– Мы берем новую ведущую.
– Отлично, дон Диего. Свежие лица нужны всегда.
– Надеюсь, ты найдешь самый лучший ракурс для этой девушки.
– Преподнесу зрителю вашу протеже в наилучшем виде, – не сдерживает Хосе похотливого смешка.
Главный редактор информационного отдела морщится, но ограничивается снисходительным кивком:
– Постарайся.
– Уверен, она заслужила это место.
Молодой человек вновь позволяет себе вольность. А почему бы и нет, если ты лучший оператор телекомпании, уверенный в своей незаменимости? Реши начальство взъерепениться и уволить тебя, никто другой не сможет уговорить камеру влюбиться в объект в студии и скрыть все огрехи, допущенные гримером.
– Более чем, – спокойно отвечает наглецу начальник. – Она по-настоящему красива.
– Прекрасно.
– Умна.
– Еще лучше.
– Сообразительна, с превосходной реакцией.
– Отличное качество для ведущей новостей.
– Это очень храбрая и смелая девушка. Не вздумай обидеть ее и во всем помогай.
– Конечно, – Хосе несколько теряется от такой лестной характеристики. Что за фифу взял в команду Диего? – Я могу идти?
– Иди, – позволяет главный редактор. – Хотя постой.
– Да?
– Я забыл кое-что добавить.
– Я слушаю.
– Это Долорес Ривера.
– Что? – не сразу соображает Хосе.
– Наша новая ведущая – Долорес Ривера.
– Долорес Ривера?
– Да.
– Та самая?
– Да.
– Знаменитая Лолита Ла Бестиа?
– Вот именно.
– Обалдеть! – не скупится на эмоции оператор и в то же мгновение понимает, что его беззаботной жизни пришел конец.
Нет, он, конечно, не мог знать тогда, что «очень храбрая и смелая» прославленная испанка как огня испугается направленного на нее объектива и наотрез откажется оставаться в студии наедине с «Бетакамом». Не догадывался он, и что бескомпромиссную девушку не остановят ни уговоры, ни угрозы главного редактора – она не захочет изменять в своих репортажах о корриде ни одного слова, ни единого кадра. И его, Хосе, бесценная работа, вместо того чтобы быть чуть урезанной, слегка измененной, станет пылиться на полке, дожидаясь лучших времен. Не ведал оператор и о том, что, собираясь скакать из командировки в командировку, Лола заручится согласием начальства закрепить за ней лучшего из лучших, чтобы картинки внезапно полюбившегося ей снега смотрелись на экране как можно привлекательнее.
