– МГУ? МГУМО? Плешка?
– МПГУ.
И после секундного замешательства:
– А что это?
– Педагогический.
– Здорово. Чему будете учить? – все тот же молодой человек.
– Английскому.
– О-о! Вещь, бесспорно, полезная, друзья. Такие, как Лиза, будут учить таких оболтусов, как мы.
– А жить на что будете? – без обиняков поинтересовалась все та же «милая» барышня, что определила Лизу в престижный московский вуз.
Лиза знала: вопрос правомерный. На зарплату учителя не сильно разживешься, особенно в Ярославле. Собственно, поэтому она и рванула в Москву, где зарплаты все же повыше. К тому же в столице можно помечтать о работе в частной школе, или на какой-нибудь фирме, или даже в посольстве. Правомерность вопроса, однако, не исключала его грубости. А на грубости Лиза реагировать пока не научилась. Спасение, однако, пришло неожиданно быстро.
– А она выйдет за меня замуж и будет жить на мою зарплату, – сказал Алексей, подмигнув Лизе, заставив ту покраснеть еще больше, а грубиянку – фыркнуть и замолчать.
– Спасибо, – поблагодарила его Лиза позже.
– За что?
– За удачную шутку.
– Какая же это шутка? Это серьезно. – Он смотрел на нее, и в его глазах плясали веселые искорки, а девушке в ту секунду действительно захотелось, чтобы все было серьезно. – Телефончик оставишь?
– Оставлю. – Лиза продиктовала номер, не особо надеясь на то, что Леша когда-нибудь позвонит. Но он позвонил. И не когда-нибудь, а уже через час. И они до утра болтали. И наконец-то не об играх на бирже, а друг о друге, о детстве, об интересах, об увлечениях. Здесь Лиза могла показать себя: начитанная, образованная, разбирающаяся и в классической, и в современной музыке – она умела и занимательно рассказывать, и очень внимательно слушать. И, очевидно, произвела на кавалера достойное впечатление.
Лиза не была пустой мечтательницей и адекватно оценивала свои шансы. Симпатичная, молоденькая, неглупая, но все же провинциалка. Не было в ней столичного шика и шарма тех дам, что чинно сидели в шикарной квартире, томно затягивались дорогими сигаретами и с важным видом рассуждали о цене за баррель нефти. Но Алексей, как выяснилось, в этом и не нуждался.
– Если бы я хотел такую женщину, я бы уже давно женился, – объяснил он, услышав во время очередного свидания о Лизиных сомнениях. – А я вот до тридцати дожил, а все в холостяках бегаю.
– Почему?
– Тебя ждал.
И в эту секунду Лиза решила рискнуть и поверить ему. Уж в чем в чем, а в том, что будет хорошей женой, девушка ни капельки не сомневалась, а значит, она сможет сделать Алексея счастливым. В этом сомневаются его друзья – наплевать. Могут сомневаться родители, но ничего подобного Лиза не заметила.
Перед первой встречей с будущими родственниками она робела и представляла себя на месте Лешиной мамы. О чем бы думала она, если бы ее единственный, самый умный, самый красивый, самый замечательный, самый драгоценный, самый-самый сыночек вознамерился жениться на молоденькой профурсетке без московской прописки, без гроша в кармане, да еще к тому же пока и без образования. Скорее всего, бешеного восторга Лиза по этому поводу не испытывала бы. Скорее всего, она увидела бы в претендентке акулку-хищницу, охотницу за чужим добром и принялась бы с утра до вечера всеми мыслимыми и немыслимыми способами отговаривать свое чадо от неосторожного шага. В конце концов, в случае Лешиных родителей действительно есть, за что опасаться. Родит Лиза ребеночка, и тот моментально станет наследником нехилого состояния. И кто Лизу знает, по любви она рожать будет или по каким другим небескорыстным мотивам.
Однако и здесь опасения девушки оказались напрасными. Родители Леши если и думали что-то подобное, то очень тщательно это скрывали. Во всяком случае, уличить их в подозрительном отношении к Лизе было невозможно. Они всячески демонстрировали ей искреннее расположение и не переставали говорить, как повезло их сыну с такой великолепной девушкой. И повторяли это так часто, что в конце концов и сама Лиза поверила в свое великолепие и в то, что достойна всего того, что ей предлагали: машину, квартиру, наряды, поездки, совершенно беспроблемную жизнь, слепленную к тому же по любви. Поэтому и на недоуменный вопрос матери о том, как же получилось, что такой человек, как Леша, выбрал такую девушку, как Лиза, сложился вполне очевидный ответ:
– А иначе и быть не могло. Мы любим друг друга, и этого достаточно.
– Поживем – увидим, – только и ответила мама, а Лиза… Лиза хотела просто жить, а смотреть со стороны ей было неинтересно.
Жить стали в квартире Леши, которую Лиза за короткое время из холостяцкой берлоги превратила в семейное гнездышко, заполонив ее милыми женскими штучками, которые ровным счетом ничего не значат в жизни мужчин, но вместе с тем превращают просто жилплощадь в уютный дом. Леша работал, Лиза училась, только в институт теперь ездила не на метро, а на собственной иномарке. После лекций торопилась домой, чтобы с еще большим удовольствием, чем в квартире тети, драить и кашеварить.
Одно только немного расстраивало: времени на прогулки по-прежнему не оставалось. Муж много работал, а выходные предпочитал проводить не в праздном шатании по улицам, а с пользой. Конечно, в стремительный романтический период развития их отношений Лиза успела побывать в нескольких интересных местах: Леша любил усадьбы и парки, возил ее в Коломенское, Царицыно и Останкино, где с упоением читал девушке лекции по истории. Его мама когда-то получила историческое образование и даже работала экскурсоводом, но удачное замужество быстро поставило крест на карьере. Поэтому весь запас обширных знаний она обрушила на сына, который оказался мальчиком памятливым и сумел не запутаться в Рюриковичах, Романовых и их многочисленных родственниках.
На Лизу эрудиция мужа, конечно, производила впечатление, но, с другой стороны, ей – уставшей от интеллектуальных обсуждений с тетей спектаклей, картин и выставок – иногда хотелось бесцельных прогулок без разговоров о высоком. Ей нравилось смотреть на влюбленных, идущих в обнимку, и почему-то казалось, что идут они просто, чтобы идти, прижавшись друг к другу и молча наслаждаться своей близостью и мягким пушистым снегом, кружащимся над Москвой. Но Леша – деловой человек, привыкший во всем видеть конечную цель. Прогулка ради прогулки была ему неинтересна. К столице, как и большинство москвичей, он относился как к чему-то обычному и каждодневному, не требующему изучения и пристального взгляда со стороны. Она была для него родной и известной. Казалось, он должен бы открыть для Лизы свой город, помочь детально изучить его, почувствовать, полюбить, в конце концов. Но выходило по-другому:
– Девчонки сказали, на каких-то горах есть смотровая площадка, откуда открывается чудесный вид. Может, съездим? – как-то робко предложила Лиза.
– На Воробьевых. Был такой купец Воробьев. Он там купил поместья, разбил сады. Так что в его честь и назвали, а не потому, что там воробьев много. Теперь это территория МГУ. Главное здание – одна из знаменитых сталинских высоток. Помнишь, возле твоей библиотеки красивый дом на Котельнической набережной? Вот университет такой же. Только в самом главном корпусе не так много факультетов, но на территории есть другие корпуса, в которых чему только не учат. Говорят, что, если будешь заходить в каждую аудиторию МГУ и проводить там хотя бы минуту, потратишь целый год жизни. Впечатляет, правда?
