Был ли у меня на самом деле выбор? Мне хотелось, чтобы все поскорее закончилось, поэтому я ответила:
— Едем сейчас.
— Правильное решение, — прокомментировал первый коп, деликатно взяв меня под руку, и повел к патрульной машине.
Мы доехали до невзрачного блочного здания на краю делового центра города. Заехали на подземную парковку, затормозили возле лифта. В пути полицейские ни разу со мной не заговорили. Когда мы прибыли на стоянку, один из них — тот, что был не за рулем, — вышел и открыл мне дверцу машины. Мы обождали, пока выйдет второй. Тот пощелкал кнопками панели, набирая код. Дверь со щелчком отворилась. Слегка коснувшись моего локтя, второй коп показал, чтобы я шла вперед.
Мы поднялись на четыре пролета, затем меня повели налево, потом направо. Наконец подошли к стальным дверям. Снова набор кода на панели. Новый щелчок. Меня ввели в небольшую комнату со стальным столом и тремя стульями. На одной стене висело зеркало. Из телевизионных сериалов о полиции я знала, что это не просто зеркало, а окно, через которое из другой комнаты можно наблюдать за происходящим.
— Садитесь, — пригласил первый полисмен. — Сейчас подойдет сержант Кларк.
Я села.
— Не хотите чего-нибудь? Воды? Кофе?
— Черный кофе с одним кусочком сахара, если можно, — отозвалась я и подумала: Не может быть, чтобы они всегда так обращались с преступниками. Может, меня все-таки считают не преступницей, а просто ненормальной.
За полицейским прикрылась дверь. Я сняла куртку и попробовала прикорнуть на стуле со стальной спинкой. Усталость после бессонной ночи вдруг навалилась на меня. Но стулья эти, видимо, были специально разработаны, чтобы сидевший не мог принять удобную позу и ощущал дискомфорт. Несмотря на полную разбитость, я не могла не нервничать из-за того, что моя выходка бесславно закончилась в полицейском участке… а все потому, что я дура безмозглая, непроходимая дура.
Дверь снова открылась. Вошел человек лет пятидесяти. Высокий, атлетического сложения, он напоминал стареющего игрока в американский футбол. На нем были серый костюм и галстук в полоску неопределенных цветов. А в руке он держал пластиковую чашку, из которой шел пар.
— Мисс Говард? Сержант Уильям Кларк, Канадская Королевская конная полиция. Вот ваш кофе.
— Спасибо. — Я взяла у него чашку.
— Я не намерен вас здесь удерживать, если сможем быстро разобраться в этом деле… но это, в свою очередь, будет зависеть от ваших ответов на мои вопросы.
— Я буду помогать вам всем, чем смогу, сэр.
Пока я говорила, сержант внимательно на меня смотрел, оценивая, насколько искренни мои слова, потом одобрительно кивнул. Еще в машине по дороге сюда я решила не юлить с полицейскими. Буду с ними честна. Не стану искать себе оправданий. Расскажу им почти всю правду — ведь что, в конце-то концов, можно считать полной правдой в такой ситуации? Прихлебывая жидкий черный кофе — и попутно продолжая недоумевать, почему копы мне его предложили, — я пришла к определенным выводам: К ним поступила жалоба от его святейшества, и они обязаны ее расследовать, и, если я расскажу им то, что они хотят от меня услышать — как намекнул сержант Кларк, — мы можем покончить со всем этим за час-другой.
Сержант попросил меня назвать свое полное имя, адрес, дату и место рождения…
— Так вы американка? — переспросил полицейский.
Я пояснила, откуда у меня канадский паспорт, и рассказала, сколько времени проживаю в их стране. Мне показалось, что все это ему и так известно, просто он хочет послушать, как я буду отвечать на его вопросы.
— Это не допрос, — объяснил Кларк. — Вы не под арестом. Но нам необходимо выяснить, с какой целью вы, назвавшись сотрудницей газеты, пытались вступать в контакт с людьми, имеющими отношение к делу Айви Макинтайр.
— Дело в том, что я постоянно о нем думаю.
— А почему вас так захватило это дело?
— Потому что в январе прошлого года я потеряла своего единственного ребенка.
Эту фразу я произнесла ровным тоном, без надрыва. Сержант Кларк начал перелистывать бумаги в открытой папке, лежавшей перед ним на столе. Заглянув, я заметила вверху вырезки о смерти Эмили. Он тоже прибег к услугам Интернета, чтобы собрать сведения обо мне.
— Накануне гибели вашей дочери вы страдали нервным расстройством?
— Я уверена, что в вашем деле все это есть, — ответила я.
Он ничего не ответил, но снова углубился в бумаги. Навел справки заранее и нашел все сведения обо мне в базе данных американской полиции? Не сомневаюсь. Нисколько не сомневаюсь.
— Так… насколько я понимаю, вы защитили диссертацию в Гарварде, а сейчас занимаете ответственный пост в Центральной публичной библиотеке здесь, в Калгари. Буквально несколько минут назад я разговаривал с вашей начальницей, миссис Вудс.
— Вы ей рассказали, за что меня задержали?
— Да, рассказал, хотя хочу еще раз напомнить, вы не под арестом.
Ну все, конец моей работе в библиотеке.
— Я объяснил миссис Вудс, что пока вы не совершили никакого преступления, но все может измениться, если вы попытаетесь повторить это снова.
— Это не повторится.
— Рад это слышать. Если честно, то окружной прокурор — если бы, конечно, мы к нему обратились — легко мог бы состряпать против вас дело и привлечь за ведение переговоров под чужим именем, совершение противоправных действий и еще за то, что отнимаете время у полиции. Мы полдня угрохали на все это, а ведь могли бы потратить время с большей пользой, выслеживая виновного или виновных в похищении Айви Макинтайр.
Я склонила голову, не чувствуя ничего, кроме стыда.
— Все же я вижу, что здесь имеются смягчающие обстоятельства. Кстати, хочу сказать, что миссис Вудс прямо-таки грудью бросилась на вашу защиту и заявила, что, что с учетом обстоятельств, вы неплохо справляетесь с психологическими проблемами, которые, как я понимаю, обязательно возникают у человека, потерявшего ребенка… Итак, вы «взяли интервью» у преподобного Ларри Корсена, назвавшись вымышленным именем — кстати, в «Ванкувер сан» тоже не в восторге от того, что вы их якобы представляли. Поэтому прежде всего я должен поинтересоваться у вас, мисс Говард: на что вы рассчитывали, что хотели узнать, беседуя с преподобным Корсеном, Дуэйном Пулом и прочими, с кем еще встречались в Таунсенде?
— Сама не знаю, — сказала я. — Возможно, я думала, что, если смогу раскрыть это дело…
— Это каким-то образом поможет вам вернуть дочь?
— Такое мне никогда и в голову не приходило. Я просто чересчур сосредоточилась на деталях исчезновения Айви, буквально зациклилась на этом… и все думала о том, что у этой истории может быть и другая сторона. Как я сейчас вижу, я вела себя странно, и сейчас понимаю, что это результат стресса. Хочу, сержант, извиниться перед вами за то, что вам пришлось потратить на меня столько времени. А преподобному Корсену я непременно напишу и принесу свои извинения.
