Мы остановились. Я думала: Если сейчас развернуться кругом, у меня получится добраться до машины и ничего не увидеть.
Но Верн, прочитав мои мысли, снова взял меня за руку и сказал:
— Посмотри, Джейн. Посмотри.
Чтобы успокоиться, я сделала глубокий вдох. Почувствовала, что меня начинает бить дрожь. Собралась и подавила ее. Через мгновение я все же подняла взгляд.
И увидела, что передо мной…
Озеро. Абсолютно неподвижное, безмятежное и — представьте! — изумрудное. Озеро простиралось вдаль, переходя на горизонте в огромный луг, который, в свою очередь, упирался в стену гор. Денек выдался несравненный. В высоком синем небе ни облачка. Солнце, хотя и слепило поначалу глаза, заливало все теплым, медовым светом. Из-за его сияния я было опустила голову, но тут же снова ее подняла. Непостижимой игрой природы было это озеро. Оно раскинулось, заняв самую удобную позицию в амфитеатре среди бесстрастных заснеженных вершин. Вид был настолько великолепным, что я моргнула и почувствовала, как на глазах выступили слезы. Я стояла перед озером. Это означало все. И не значило ничего. Но я подняла голову. Я увидела озеро. И вот это что-нибудь да значило, как мне кажется.
— Спасибо, — поблагодарила я Верна шепотом.
В ответ он сделал нечто, чего я не ожидала: взял меня за руку. Мы долго стояли молча. Я перевела взгляд с озера на небо. И где-то в мозгу, в безнадежно запутанной картотеке моей памяти, всплыло воспоминание об одной бессонной ночи несколько месяцев назад. Охваченная тоской, я не могла уснуть и размышляла о том, что мир, в котором я теперь обречена жить, похож на бездну. Бесцельно блуждая в Интернете, пытаясь убить время, пока не забрезжит рассвет, я вдруг решила задать поиск на слово «неопределенность». И что же я нашла? Среди множества других вещей открылось несколько страниц, посвященных немецкому физику-теоретику Вернеру Гейзенбергу и сформулированному им принципу неопределенности, который гласит, что в физике «невозможно одновременно точно измерить импульс и координату частицы…» и что поэтому «предсказать, куда двинется частица, невозможно».
Вот что такое судьба, сказала я себе, когда это прочла. Хаотичное движение частиц, забрасывающее тебя в самые неожиданные места, где ты и не мыслила оказаться. В конечном итоге именно неопределенность управляет каждым мгновением человеческого бытия.
Но, глядя сейчас в это глубокое синее небо и любуясь его отражением в воде, я припомнила другую цитату, появившуюся тогда на гугловской странице. Она принадлежала еще одному физику, заявившему, что пространство — это просто поле для линейных операций. Гейзенберг — неизменный прагматик — категорически с ним не согласился.
Каким же был его знаменитый ответ?
Вдруг я услышала, как громко произношу вслух:
— Пространство голубое, и по нему летают птицы.
— Что? — переспросил Верн, пытаясь найти смысл в моем неожиданном высказывании.
Я посмотрела на него и улыбнулась. Потом повторила:
— Пространство голубое, и по нему летают птицы.
Вернон Берн тщательно обдумал услышанное.
— Мне нечего на это возразить, — наконец сказал он.
И мы снова стали смотреть на озеро.
