Я не слишком напрягалась, слушая ее. Мой мозг, омертвевший от водки и вина, перешел в нейтральный режим. Я просто позволяла ее бесконечному монологу плыть сквозь свое сознание. Было, замечу, что-то завораживающее в ее зацикленности исключительно на себе, поглощенности собой. Ее нарциссизм буквально бил в глаза, он ощущался во всем — ив том, как Адриенна называла по именам великих из мира кино («Стивен… Хью… Джордж…»), предполагая, что пропуски вы заполните сами, и в том, что собственную жизнь она воспринимала как захватывающую мелодраму, ни на миг не сомневаясь, что и слушателям она так же бесконечно интересна, как ей самой. Что только увидел в ней Тео? В принципе, можно было догадаться: он испытывал какое-то извращенное удовольствие от ее манерности и непомерной аффектации — так некоторые мужчины-гомосексуалисты ловят кайф при виде разряженных, экстравагантных дам. Еще, думаю, Тео впечатляла ее непрошибаемая самоуверенность. При том, что он не испытывал комплексов по поводу собственной интеллектуальной мощи (и при его доходящей до абсурда педантичности), Тео иногда давал мне понять, что чувствует себя неуверенно в сугубо американском мире честолюбивых амбиций, и сомневался, что в его силах добиться успехов в карьере и зарабатывании денег. Поэтому Адриенна, такая многоопытная и искушенная (по ее словам) во всем, что касалось финансов, настоящий игрок, оказалась для Тео притягательнейшим магнитом. К концу вечера наша гостья завела речь о том, как собирается раскручивать «Гангстера из Дельта-Каппа», и принялась убеждать меня в том, что непременно превратит эту кровавую дешевку в высокоприбыльный коммерческий проект. Да, она была манерна и полна самолюбования, но в ее незаурядной пробивной силе сомнений не возникало. Чем больше она болтала, чем больше я убеждалась, что да, Адриенна сможет (как они с Тео наперебой обещали) вернуть мои сбережения менее чем за год. Как любой опытный коммивояжер, Адриенна знала, как обольщать клиента, поманив радужной перспективой скорого обогащения.
— Даже не сомневайся: полсотни штук, которые ты вложишь в дело, тебе вернутся, причем с полной гарантией. Зачем нам сейчас нужны твои деньги? Чтобы поездить по большим кинорынкам — типа ежегодного Американского кинорынка в Санта-Монике — и позаключать там важные контракты. С таким фильмом, как этот, есть уверенность, что мы сумеем и толкнуть его в кинотеатры, и растиражировать на дисках. Ты пойми, это кино — подарок судьбы. Черт-те какой великий, щедрый дар. Я на той неделе показала его своему приятелю, итальянскому прокатчику, так он готов выложить сто пятьдесят тысяч за право проката, и это только в Италии. Я знаю, каким будет твой следующий вопрос: если нам уже предлагают столько бабок, зачем поначалу нужны твои? Здесь ключевое слово «поначалу». Как прокатное агентство, мы получим свои тридцать процентов от всех продаж, но деньги, наличка, составят только десять процентов, остальное идет в оборот. Да к тому же прокатчику на оплату дается девяносто дней. Так что мы с тобой говорим о краткосрочном займе, который мы вернем, как только получим по сделкам первую сотню тысяч. Тут дело-то вот в чем: мы не только вернем твои деньги через четыре месяца, но если учесть еще двадцать процентов со всех наших доходов… В общем, считай сама, золотко.
Говорю тебе, такая продукция сейчас пользуется дикой популярностью, интерес к ней не иссякает. Люди хотят, чтобы им щекотали нервы. Люди жаждут страха, настоящего шока. Мы живем в бескровные времена потребительства и вялых надежд. Скажу больше, при том, что жизнь так скучна и одноообразна, в людях бурлит плохо подавляемая агрессия и недовольство. Недовольство бесперспективной работой. Браком, в котором партнеры давно обрыдли друг другу. Самим тем фактом, что любому, хоть работяге, хоть офисному планктону, катастрофически не хватает денег на жизнь, и ведь ни у кого же нет гарантий, что завтра вообще не уволят.
И что прикажешь делать со всей этой неудовлетворенностью, ненавистью, фрустрацией? Людям необходим какой-то клапан, чтобы выпустить пары: порнуха онлайн, шопоголизм, кино вроде нашего. Вот почему «Гангстер из Дельта-Каппа» сейчас, как никогда, придется ко двору: кино о мести — смотришь и представляешь, как получают по заслугам все твои обидчики. Ты только врубись — это беспроигрышный вариант!
Да, Тео упоминал, что ты подвизалась в хедж-фондах. Вон квартирка у тебя какая классная. В общем, то, что мы тебе предлагаем… ах, черт, конечно, это риск. Но ты же большая девочка, у тебя есть опыт хедж-фонда. Ты все понимаешь про риски, золотко. И понимаешь, что гарантия возращения вклада в течение четырех месяцев… и шанс удвоить, а если повезет, даже легко утроить свой капиталец к концу первого года… и учти, золотко, если я говорю «легко», это так и есть, я словами не бросаюсь…
Золотко. Я возненавидела ее еще и за это ласковое словечко, впрочем, мне все было ненавистно в этой гипертрофированной особе с ее вычурными манерами и натужными попытками снискать мое расположение. Когда она закончила свой заранее отрепетированный монолог, я была немногословна. Сказала только:
— Ладно, мне нужно все это хорошенько обдумать…
— Конечно, подумай, конечно, — подхватила она. — Никто на тебя не давит, мы не торопим, абсолютно.
После этого она с ненатуральным оживлением завела рассказ о каком-то своем знакомом, который отказался вложить деньги в «Пилу» и в результате потерял на этом «кругленький миллиончик». Но… никто на тебя не давит, мы не торопим, абсолютно.
Наконец, ближе к полуночи, мы остались одни. Тео был подчеркнуто заботлив и настоял, чтобы я шла спать, а он вымоет посуду. Приблизительно через час он тихонько лег рядом, и я не оттолкнула и не прогнала его. Мне не было неприятно и то, что наутро, проснувшись в одиннадцать (была суббота), я обнаружила, что дом тщательно убран, а сам Тео (как следовало из записки, оставленной на сей раз прямо на виду, на кухонном столе) отправился с Эмили в супермаркет, купить еды на выходные.
Все эти действия были объяснимы, Тео я видела насквозь. Но и в ясном свете дня (правда, с головой, туманной от похмелья) я по-прежнему испытывала серьезные сомнения относительно мадам Клегг.
Я поискала сведения о ней в Гугле и набрела на множество ссылок, подтверждавших ее участие в многочисленных ежегодных кинорынках, а также на заметку в «Голливуд репортер» за 2002 год, где ее называли «одной из серьезных фигур в прокате авторского кино». А через несколько дней после нашего ужина мне был вручен составленный Адриенной весьма профессиональный и продуманный бизнес-план, вместе с длинным и хорошо аргументированным письмом, содержащим подробные объяснения по поводу моей инвестиции и вновь подчеркивающим, что в самом худшем случае я получу назад те пятьдесят тысяч, который вложу в дело. Вечером Тео поинтересовался, продолжаю ли я сомневаться в предложенном проекте, и намекнул, что ему с Адриенной стоит огромного труда держать на крючке Стюарта, который уже начал получать другие, более выгодные предложения от более благополучных прокатных компаний.
— Пойми, для меня это очень важно, чтобы ты сейчас поверила и поставила на меня… особенно с учетом того, что, когда мы заработаем все эти деньги, они станут гарантией безбедного существования для нас с тобой и Эмили.
