– Ну, похоже, мелкие поганцы кое-что понимают, – радостно сказал Фред и, к ужасу Шелли, схватил крошечный горшочек со стола. – Я его беру себе, для вонючих гоблинов он слишком хорош… А что в нем шумит?
Сержант Задранец посмотрела на выражение лица Игоря и, чтобы предотвратить проблемы в отделе экспертизы, схватила Колона за руку, вытащила его в коридор и захлопнула дверь.
– Извини, сержант, но я заметила, что Игорь слегка заволновался.
Сержант Колон встряхнулся, постаравшись проделать это как можно внушительнее, и сказал:
– Если горшочек чего-то сто́ит, я его заберу, вот что. В конце концов, его отдали мне добровольно, разве нет?
– Да, разумеется, сержант, но, понимаешь ли, он принадлежит гоблину…
Сержант Колон расхохотался.
– Гоблину? Да чем они вообще владеют, кроме куч дерьма?
Шелли помедлила. Фред Колон был, конечно, ленив и напыщен, но свидетельства доказывали, что, вопреки очевидному, он приносил Страже не иллюзорную пользу. Следовало проявить такт.
– Сержант, я хочу сказать, что ценю всю ту помощь, которую ты оказал мне с тех пор, как я оказалась в Псевдополис-ярде. Я никогда не забуду, как ты показал мне места, где можно укрыться от ветра и проливного дождя, и я уж точно запомнила список пабов, хозяева которых готовы услужить жаждущему стражнику после закрытия. И, честное слово, я помню, как ты сказал, что копы не берут взяток, и объяснил, почему угощение – это не взятка. Я ценю твое одобрение, сержант, поскольку знаю, что в силу воспитания ты не особенно радуешься, видя в Страже женщин, особенно гномьего происхождения. Я понимаю, что за время долгой службы тебе пришлось приспосабливать свой образ мыслей к новым обстоятельствам. Поэтому я горжусь тем, что служу рядом с тобой, сержант Колон, и, надеюсь, ты простишь меня, если я скажу тебе, что иногда лучше заткнуться и уложить в свою тупую башку парочку новых мыслей, вместо того чтобы талдычить одно и то же. Ты подобрал безделушку, сержант, и она действительно твоя – более чем ты в силах вообразить. Хотела бы я объяснить подробнее, но я знаю о гоблинах лишь то, что знает среднестатистический гном, и слишком плохо разбираюсь в коготтных горшочках. В любом случае, учитывая цветочный орнамент и маленький размер, я думаю, что это так называемая «душа слез», сержант, и ты только что сделал свою жизнь значительно интересней, потому что… пожалуйста, отложи его на минуточку. Я клянусь, что не отберу у тебя горшочек.
Поросячьи глазки Колона подозрительно взглянули на Шелли, но все-таки он протянул руку, чтобы положить горшочек на ближайший подоконник, и сказал:
– Ну, если тебе так хочется.
Шелли увидела, как он трясет рукой.
– Эта штука, кажется, прилипла.
Шелли подумала: «Значит, так и есть». Вслух она произнесла:
– Очень жаль это слышать, сержант, но, видишь ли, в твоем горшочке – живая душа маленького гоблина, и теперь она принадлежит тебе. Поздравляю.
Она попыталась говорить без сарказма.
В ту ночь сержанту Колону снилось, что он попал в пещеру, полную чудовищ, которые болтали с ним на своем ужасающем наречии. Он решил, что виновато пиво, но, как ни странно, не мог выпустить из рук эту маленькую блестящую штучку. Пальцы не повиновались, как бы он ни старался.
Одним богам ведомо, каким образом мать Сэма Ваймса умудрялась наскрести пенни в день, необходимый для того, чтобы он мог получить образование в начальной школе, возглавляемой госпожой Мало.
Госпожа Мало была воплощенная классная дама – толстая и как будто сделанная из мягкого суфле. Она прекрасно понимала, что у маленьких мальчиков мочевые пузыри такие же ненадежные, как и у стариков, и, преимущественно, учила подопечных основам алфавита, по минимуму прибегая к жестокости и по максимуму – к суфле из алтея. Как и положено всякой уважающей себя даме, она держала гусей. Впоследствии, повзрослев, Ваймс гадал, носила ли госпожа Мало под многочисленными нижними юбками красные панталоны в белый горошек. Она ходила в чепце, и ее смех напоминал шум дождя в водосточной трубе. Давая урок, госпожа Мало непременно чистила картошку или ощипывала гуся.
В душе Ваймс по-прежнему питал теплые чувства к госпоже Мало, у которой частенько находился в кармане мятный леденец для мальчика, который назубок знал алфавит и мог отбарабанить его задом наперед. И потом, нужно быть благодарным тому, кто научил тебя не бояться.
В крошечной гостиной у госпожи Мало лежала книжка, и, когда она впервые дала ее почитать маленькому Сэму Ваймсу, тот добрался до седьмой страницы и застыл. На странице был нарисован гоблин – веселый гоблин, если верить подписи. Он то ли смеялся, то ли скалился, то ли грозил откусить читателю голову. Юный Сэм Ваймс не стал это выяснять и провел остаток утра под креслом. Спустя годы он оправдывался, припоминая, что большинство мальчиков вели себя точно так же. Когда дело касается детской невинности, взрослые зачастую все неправильно понимают. Но после урока госпожа Мало усадила Сэма на свои влажные колени и заставила еще разок посмотреть на картинку. Оказалось, что рисунок состоял из множества точек! Крошечных точек, если взглянуть внимательно. Чем внимательнее мальчик всматривался, тем сильнее расплывался гоблин. Перегляди его – и он утратит всю пугающую силу. «Говорят, это несчастные, кое-как скроенные, недоделанные создания, – грустно сказала госпожа Мало. – Так я слышала, по крайней мере. Приятно, что хоть этому бедняге в букваре есть чему порадоваться».
А потом – поскольку Ваймс был хорошим мальчиком – она назначила его дежурным по доске. Впервые в жизни кто-то ему что-то доверил. «Добрая старая госпожа Мало, – подумал Ваймс, стоя в мрачной пещере, в окружении десятков молчаливых, серьезных гоблинов. – Я принесу на вашу могилу пакетик мятных леденцов, если выберусь отсюда живым». Он кашлянул.
– Так, парень, тут у нас, кажется, гоблин, который побывал в серьезной переделке. – Он посмотрел на труп, потом на Фини. – Опиши, что ты видишь.
Фини с трудом сдерживал дрожь.
– Э… предполагаю, сэр, что он мертв… сэр.
– И с чего ты сделал такой вывод?
– Э… его голова не крепится к телу, сэр.
– Да, обычно по этому признаку мы делаем вывод, что пострадавший действительно мертв. Кстати говоря, сынок, можешь отвязать бечевку. Видывал я свет и поярче, но сойдет и такой. Что еще ты заметил, старший констебль? – Ваймс старался говорить спокойно.
– Он здорово изранен, сэр.
Ваймс поощрительно улыбнулся.
– Есть что-нибудь необычное, сынок?
Фини старался изо всех сил, как обычно поступают новички, – он с таким усердием смотрел, что забывал видеть.
– Ты действуешь правильно, старший констебль. А теперь, будь добр, сделай логический вывод.
– Сэр? Вывод?
– Почему у жертвы столько порезов на руках? Подумай-ка.
Фини задумался, шевеля губами. Наконец он ухмыльнулся.
