– Еще!
И его родители думали точно так же. Они стояли, не глядя друг на друга, когда дверь домика отворилась, и вышла мисс Бидл.
– Я вас, конечно, видела. Заходите, только тихо. Я приготовила лимонад.
Она провела их через прихожую в гостиную.
Должно быть, мисс Бидл предупредила Слезы Гриба. Девочка сидела на стуле рядом с арфой, скромно сложив огромные руки поверх фартука. Юный Сэм молча подошел к ней и обхватил за ногу. Девочка явно встревожилась, и Ваймс сказал:
– Не пугайся, он просто показывает, что ты ему нравишься.
Он подумал: «Я только что велел гоблинке не бояться моего сына, потому что она ему понравилась. Мир перевернулся с ног на голову, и все грехи прощены, кроме, вероятно, моих».
Когда карета, постукивая, катила обратно в Овнец-Холл, госпожа Сибилла негромко сказала:
– Насколько мне известно, юная особа, которую… убили, играла на арфе так же хорошо, как мисс Слезы.
Ваймс очнулся от раздумий и ответил:
– А я и не знал.
– Да, – сказала Сибилла подозрительно бойким тоном. – Видимо, мисс Бидл хочет, чтобы юным гоблинкам было чем гордиться… – Она кашлянула и, помолчав, продолжала: – Ты кого-нибудь подозреваешь, Сэм?
– Да, двоих. Надежный свидетель показал, что они были неподалеку вскоре после преступления, и я уже начал выстраивать цепь событий, которая также, возможно, приведет к мистеру Джефферсону, пропавшему кузнецу. В конце концов, это деревня. Все видят, кто куда пошел, и никогда не знаешь, кто прячется за изгородью. Наверное, кто-то слышал, как кузнец пригласил меня на Холм Мертвеца в тот вечер, который в «Таймс» назвали бы «роковым».
Сибилла посмотрела на Юного Сэма, прикорнувшего между родителями, и спросила:
– Ты знаешь, где их искать?
– Да, по крайней мере, одного из них. Второй, кажется, просто околачивается в округе.
Шум гравия под колесами дал понять, что они катят по длинной подъездной аллее.
Сибилла вновь кашлянула и тихонько сказала:
– Боюсь, ты решил, что я была слишком резка с тобой, Сэм, когда говорила, что твои профессиональные заботы могут помешать нашему отдыху. Иногда я бываю такой… нечуткой.
– Вовсе нет, Сибилла, я вполне понимаю твои тревоги.
Похоже, госпоже Сибилле всерьез были нужны леденцы от кашля. Однако она осторожно продолжала:
– Сэм, я буду очень благодарна, если ты не откажешься брать с собой Вилликинса в те места, где эти мерзавцы отравляют мир своим существованием. И, пожалуйста, отдай их в руки правосудия.
Чувствуя, что жена дрожит от гнева, он сказал:
– Я намерен сделать это как можно скорее, дорогая, но должен сказать тебе, что события не обязаны разворачиваться строго по плану. В конце концов, здесь не моя юрисдикция.
Но Сибилла ответила:
– Ты придерживаешься правил, Сэм, и я этим восхищаюсь, но юрисдикция хорошего человека простирается до края света – хотя к кому ты там отведешь преступников? Хэвлок, как ты знаешь, повесил бы их. Но он далеко. Тем не менее, Сэм, в одном я не сомневаюсь: худшее, что ты можешь сделать… это ничего не сделать. Берись за дело, Сэм.
– Честно говоря, Сибилла, я рассчитывал передать преступников в руки местных властей.
– Что? Это же ужасные люди, они используют так называемый закон в собственных целях. Вонь поднимется невообразимая.
Ваймс улыбнулся.
– Ты правда так думаешь, дорогая?
В тот вечер Ваймс подумал, что нет смысла ложиться спать, поэтому он поцеловал жену на сон грядущий и пошел в бильярдную, где Вилликинс лениво демонстрировал один из наиболее приемлемых социальных навыков, которые он приобрел в годы неразумно растраченной молодости. Камердинер выпрямился, когда Ваймс вошел, и сказал:
– Добрый вечер, командор. Хотите подкрепляющий напиток?
Ваймс также позволил себе закурить сигару, поскольку, сами понимаете, что хорошего в бильярдной, если под потолком, среди ламп, не кружит дым, окрашивая воздух в безнадежно синий цвет? Цвет погибших надежд и утраченных возможностей…
Вилликинс, который хорошо знал процедуру, подождал, пока Ваймс не ударит по шару, прежде чем вежливо кашлянуть.
– Вы отлично поработали, сэр. Я так понимаю, ее светлость несколько расстроена из-за ситуации с гоблинами, сэр. Полагаю, я не ошибся, сэр, потому что недавно встретил ее в коридоре, и она использовала выражения, которые я не слышал ни от одной женщины, с тех пор как умерла моя мать, упокой боги ее душу, если только они ее найдут. Но, опять-таки, вы отлично поработали, сэр.
Ваймс отставил кий.
– Я хочу накрыть их всех, Вилликинс. Что толку прихлопнуть одного местного головореза?
– Согласен, командор, главное – попасть по черному шару.
Ваймс оторвался от своего бокала, который опустошал с яростью.
– Вижу, ты в свое время немало играл, Вилликинс. Ты видел когда-нибудь Таза Вильямса? Очень религиозный был человек на свой лад, жил с сестрой где-то в подворье Наседки-с-цыплятами… и я в жизни не видел, чтобы кто-нибудь так играл. Клянусь, он мог сделать так, чтобы мяч отскочил от стола, прокатился вдоль бортика, упал именно там, где Тазу было нужно, и аккуратненько закатился в лузу, – Ваймс удовлетворенно фыркнул. – Конечно, все кричали, что это жульничество, но Таз стоял, спокойный как столб, и твердил: «Шар в лузе». По правде говоря, его ни разу не поколотили только потому, что наблюдать за ним было очень поучительно. Однажды он загнал шар в лузу рикошетом от лампы и от пивной кружки. «Шар в лузе» – и не поспоришь… – Ваймс расслабился и закончил: – Но проблема, конечно, в том, что в реальной жизни правила гораздо более строгие.
– О да, командор, – согласился Вилликинс. – Когда я играл, единственным правилом было бежать очень быстро, после того как ты стукнул противника кием по голове. Ее светлость дала понять, что сегодня вам, возможно, понадобится моя помощь?
– Да уж, пожалуйста. Мы поедем в Заусенц. Это примерно в двадцати милях вверх по реке.
Вилликинс кивнул.
– Да, сэр. Некогда там жил род Заусенцев, в частности знаменитый лорд Джастис Заусенц, который, как известно, никогда не верил заявлениям о невиновности, на том основании, что «преступники всегда лгут». По счастливому стечению обстоятельств, он был также Уважаемым Мастером Добровольного Общества Изготовителей Веревок и Канатов. Надеюсь, нас не ждет встреча с чем-то подобным.
– Кстати, Вилликинс, по пути мы остановимся, чтобы прихватить нашего проницательного юного констебля, которому нужно показать, что такое честная игра. И я уж постараюсь, чтобы оно так и было.
– Приятно слышать, сэр, – ответил Вилликинс, – но не забывайте: какая разница, если в конце концов шар попадет в лузу?
