Ей не хотелось видеть, как он тонет. Розмари хотелось только одного: чтобы все сложилось по-другому. Чтобы Дэнни желал ее так сильно, чтобы ради этого бросил все остальное. Теперь она поняла, что мечтала об этом всю жизнь. Розмари всегда считала себя сильной. Женщиной типа Полли, которая жила своей жизнью и не давала воли чувствам.
У Барни и Дэнни было много общего; оба были упрямыми и честолюбивыми. Таким мужчинам одной женщины недостаточно. Им требовались крутые, энергичные партнерши, женщины, которые не досаждали бы им своими требованиями и капризами. И тот и другой верили, что могут завоевать мир.
Но лишь сейчас до Розмари дошло, что они похожи не только в этом. Они любили женщин двух типов: тех, на которых женились, и тех, с которыми встречались на стороне. Они женились на Мадоннах — спокойной, достойной уважения Моне и серьезной, неунывающей Рии. К своему вящему неудовольствию, Розмари поняла, что Бернадетта тоже из Мадонн. Оказывается, именно это ее и злило. Непонимание того, как Бернадетта сумела занять ее место.
Может быть, все-таки Розмари любила Дэнни Линча? Она тысячу раз твердила себе, что должна пользоваться словами «желание», «увлечение» и «привязанность». Любовь не имела к ним никакого отношения. Неужели все-таки дошло до этого? Какая неприятность…
В такие моменты Рия жалела о своем маленьком росте. Необходимость подпрыгивать страшно злила ее, но иначе увидеть выходивших из самолета было невозможно. И тут она их заметила. Они везли тележку с двумя чемоданами и жадно рассматривали толпу. Каждый держал в руке сумочку. Это было что-то новое. Рия ощутила укол ревности. Кто сделал им такие подарки? Мысль была хорошая: детям нужно было где-то держать свитеры, книжки, комиксы, игры. Почему она сама об этом не подумала?
Она не стала выкрикивать их имена: дети не захотели бы, чтобы к ним привлекали внимание. Вместо этого Рия побежала им навстречу. Обнимать не слишком долго и не слишком крепко, твердила она себе. Она махала им рукой, как делали все ирландцы, встречавшие родных и знакомых. И тут они увидели ее. При виде их просветлевших лиц у Рии застрял комок в горле. Энни и Брайан побежали к ней со всех ног.
— Мама! — закричал Брайан и вцепился в нее мертвой хваткой.
Рии самой пришлось отстраниться, чтобы обнять Энни. Казалось, девочка стала выше и стройнее. Но этого не могло быть. Прошло всего четыре недели.
— Энни, ты настоящая красавица, — сказала Рия.
— Мы скучали по тебе, мама, — ответила Энни, уткнувшись ей в макушку.
Именно о такой встрече и мечтала Рия, когда ехала в микроавтобусе и стояла в зале ожидания. Ей хотелось пройтись с детьми по Манхэттену, провести для них экскурсию по городу, вести себя как уроженка Нью-Йорка, показывающая гостям всё: от Гудзона до Ист-ривер. Она сама уже побывала на такой экскурсии и знала, что именно им предложат. Но потом Рия передумала. Дети устанут; кроме того, всё здесь будет им в диковинку. Нужно отвезти их на Тюдор-драйв, позволить залезть в бассейн и изучить дом.
На Тара-роуд ей было бы с кем посоветоваться. Были бы бесконечные телефонные звонки, десятки чашек кофе и споры до хрипоты. А здесь не было никого. Говорить о такой ерунде с Карлоттой, Хейди, юным Хьюби Грином, Джоном и Джерри не имело смысла. Теперь Рия Линч сама принимала решения и не нуждалась в долгих совещаниях с бесконечным кофе и песочным печеньем.
— Мы поедем прямо в Стонифилд, — сказала она, обняв детей за плечи. — Я хочу показать вам ваш летний дом.
Похоже, оба обрадовались. У Рии сразу полегчало на душе, и она с ликованием повела свою маленькую семью к остановке микроавтобуса.
Хейди с изумлением смотрела на письмо, присланное Мэрилин по электронной почте из Дублина.
Хейди, я нашла интернет-кафе и решила воспользоваться возможностью. Большое спасибо за письма и за то, что поддерживаешь со мной связь. Я скучаю по вас с Генри. По возвращении многое расскажу вам о Дублине и местной жизни. Я была в Тринити-колледже, который действительно очень красив и находится в самом центре города; складывается впечатление, что Дублин был построен вокруг него. Рада слышать, что вы постоянно встречаетесь с Рией — похоже, она замечательная повариха и чудесная хозяйка. Ее дети сегодня прибудут на Тюдор-драйв: очень умная девочка по имени Энни, всего на год младше Дейла, и Брайан, который мог бы стать героем серии мультфильмов и в один прекрасный день станет им. Ты не смогла бы куда-нибудь свозить их? Например, в цирк, на концерт какой-нибудь рок-звезды или шоу из жизни Дикого Запада — конечно, если они приедут в наши края? Просто я побаиваюсь, что после Дублина у нас им будет скучновато, и хочу, чтобы они хорошо провели время. Заранее благодарна тебе, Хейди. К сожалению, ты не можешь отправить мне ответ по электронной почте, но я свяжусь с тобой снова. С любовью, Мэрилин.
Хейди трижды прочитала текст, появившийся на экране монитора, а потом распечатала его, чтобы отнести домой и показать мужу. Мэрилин Вайн захотела впустить в свою жизнь других людей. Она боялась, что двум чужим детям будет на Тюдор-драйв скучно. Но поразительнее всего было то, что она упомянула Дейла. Назвала его имя.
Полли Каллаган услышала, как Барни вставил ключ в замок. Он выглядел усталым, но совсем не таким потерянным, как можно было ожидать.
— Входи, несчастный, — широко улыбнувшись, сказала она.
— Плохие новости, Полл.
— Знаю, — ответила Полли. — Я купила вечернюю газету и просматриваю объявления о сдаче жилья.
Он положил ладонь на ее руку.
— Мне очень стыдно. Сначала твой бизнес, а теперь твои апартаменты.
— Барни, они никогда не были моими. Они были твои.
— Они были наши.
— И когда последний срок? К какому числу я должна съехать?
— К первому сентября.
— А твой дом?
— Он оформлен на имя Моны.
— А эта квартира — на мое имя.
— Знаю. — Он выглядел несчастным.
— Она такой же кремень, как и я? Отдает всё и не жалуется?
— Не знаю. Понимаешь, ей еще не известны все факты.
— Ну, скоро станут известны. На этой неделе тебя объявят банкротом.
— Да. Да. Мы всё вернем, Полл. Так уже бывало.
— Теперь это будет трудновато, — ответила она.
— Эти сволочи советуют нам рисковать, советуют быть предприимчивыми, даже отчаянными, а когда мы это делаем, бросают нас в сточную канаву, — с горечью сказал он.
— Кто? Банки?
— Да, банки, большие консорциумы, правительственные чиновники, архитекторы, политики…
— Тебя посадят?
— Нет, ни в коем случае.
— А за рубежом ты ничего не оставил?
— Нет, Полл, ничего. Понимаешь, я был тщеславен и верил в собственную популярность. Всё вкладывал в такие дома, как номер тридцать два по Тара-роуд и в микрорайон Лара. И вот до чего это меня довело.
